Подборка для Турнира поэтов, четвертьфинал

****

погадай мне по китайской книге,
проясни сгустившийся туман.
я сложу Вэнь-вану* панегирик,
если раньше не сойду с ума.

разложи по кругу гексаграммы, –
это наш с тобой круговорот, –
все они заложены в программе
снизу вверх, потом наоборот.

если по Вэнь-вану не выходит,
прочитай иначе, как Фу-си**.
звёзды наши где-то на подходе,
и у них о будущем спроси.

в череде земных перерождений
зреют камни в несколько карат.
даже дата твоего рожденья
вписана в магический квадрат.

разгляди сквозь сон тысячелетий
как взломать двоичный ржавый код,
миновать расставленные сети
и войти с разгона в поворот.

погадай мне по китайской книге,
обойди по кругу котлован,
пусть туман рассеется и сгинет,
с ним уйдет и мой самообман.


______* и ** - Вэнь-ван и Фу-си – основоположники разных систем трактовки гадания с помощью гексаграмм («И цзин»). Фу-си считается мифическим первым императором.




***

оглянись, взгляни на ночную тишь,
на немых созвездий слепящий свет, –
ты теперь всё чаще со мной молчишь,
ждешь небесных знаков, шальных комет.

этой ночью в море ушли слова,
не ищи созвучия в плеске волн.
сонным утром вскружится голова
колокольным звоном со всех сторон.

заметает время следы потерь,
отступает эхо былых обид.
ночь срывает старую дверь с петель,
пока мир вокруг безмятежно спит.

расплескалось звёздное молоко,
шелестит трава - отпусти, забудь.
этой ночью прошлое – далеко,
и над нами стелется млечный путь.



***

искрится снег, сверкает белизной,
ещё не пройден главный перевал.
я вышел налегке из проходной
и все контакты разом оборвал.
 
о чём паришь, всевидящий орёл?
какую весть несёшь на крыльях нам?
не твой ли взмах наверх меня привёл,
расколотого верой пополам?

стремится взгляд – попробуй не смотреть –
туда, где вьётся ниточкой река,
мерцает мысль – что ж, даже если смерть,
пусть лучше так – в холодных облаках.
 
посланник гордый, страж скалистых гор,
во благо ли высокий твой полёт?
я не был лишним до недавних пор,
пока не стало всё наоборот.
 
ползёт по склону вязкий серпантин,
кружит вдали надменный мой собрат.
я в горы шёл, как водится, один, –
среди вершин себя пересобрать.

прозрачный лёд, снега наперевес,
на смене вех – искомый перевал.
подай, орёл, мне весточку с небес, –
лавина впереди или привал?



***

я не стар и помню себя моложе,
телеграф на Ленинском, шум и гвалт,
как кричал из кабинки кому-то в коже:
подожди, не лезь, отойди назад.

я считал минуты и в трубку маме
говорил уверенно – всё путём,
и отцу – что месяц ещё протянем,
не волнуйся, батя, как все живём.

сколько лет прошло, и давно как будто
отзвенел телефонный монетный звон.
за проезд берёт терминал, кондуктор
не кричит истошно на весь вагон.

у любого нынче весь мир в кармане,
оцифрован, сжат, помещён в айфон.
запоёт, откроешь – привет от Ани,
смайлик, селфи с далёкой горы Афон.

широки просторы – рисуй в экране,
или с ботом выучи весь фарси,
ну а если сил нет в хмельном угаре,
через яндекс-гоу бери такси.

я всего себя уместил на плату,
в телефонной книге не счесть имён.
в облаках сгустились резные даты,
только вот всё чаще молчит айфон.



***

догорает окурок, костёр, угасает закат.
вот ещё один день недопет, недопит, недопрожит,
и ещё одну ночь выдают у костра напрокат.
в темноте растворяясь сочатся слова из-под кожи.

еще вьётся огонь в нашей песне и жизни взаймы,
возвращаем в словах все, что живо и хочет вернуться.
мы по стёжкам идём, под присмотром тюрьмы и сумы, –
не сойти бы с ума, и дойти бы, и не оглянуться.

и своим вероломством известная ныне война
забирала взаймы нас, не всех возвращая обратно,
мы стояли у свежей земли, молча пили до дна, –
лишь сухая команда, и вверх журавли троекратно.

мы сидим у костра, и товарищ чужие грехи
осуждает, в своих до конца не сумев разобраться.
я курю и молчу, из-под кожи сочатся стихи,
словно эхо вдали – отголоски ночного пространства.

догорает костёр, и кончается власть темноты, –
вот и новый рассвет по привычке уходит в распадок,
и рассеянный свет всё сильней обнажает следы
наших взятых взаймы костровищ и разбитых палаток.