Голубая коса

Незаметно блеснет из-под грима слеза,
Снова куклы рыдают за дверью гримерной,
Я по опыту знаю, что плакать нельзя,
Никогда и нигде, даже в будке суфлерной.

Колко дождик звенит, разбиваясь о жесть,
Карабас разобьет в раздражении блюдца,
Фаворитке предложит за столик присесть,
Через нос выдыхая дымок самокрутки.

В бороде у него пепел прядей седых,
Все на свете должны быть ему благодарны,
Он погибель актрис, глупых дев молодых,
Соблазнитель-злодей в обещаньях коварных.

В говорильне пустой о горячей любви
Чай предложит попить из фарфоровых чашек,
Возводя с новой жертвой свой храм на крови,
Не жалея в лохмотьях несчастных бедняжек.

С хриплым стоном войдет в стену дряхлую гвоздь,
Чтоб повесить на нем шляпу с новою плёткой,
И не спросит никто, как красоткам спалось,
Как им нравится жизнь, находясь за решеткой.

Сердца жар мой поймет только друг Артемон,
Да блудливый Пьеро, в страстных чувствах неистов,
Он на публике рвет на груди балахон,
Восклицая в сердцах про дорогу артиста.

Голубая коса возле плеч обвилась,
Благодарна я всем, Карабасу тем паче,
Что увидела с ним бездну в сердце у нас,
С выражением глаз в исступленье собачьем.