Девочка с причудами 3

В 18:20 я уже стоял у входа в наш старый корпус. Он давно перестал быть институтом. Теперь там был какой-то частный колледж и бухгалтерская фирма, а библиотеку нашу перенесли ещё в двухтысячных. Но, здание оставили: его было дешевле перекрасить, чем сносить.
Запах внутри был другой, но всё равно, он мне был очень знакомый. Это был запах из смеси пыли и старой краски. Такой, который не забывается никогда, даже если прошла вся твоя жизнь.
Коридора «того самого» здесь уже не было. Вместо него стояли перегородки из гипсокартона, двери с кодовыми замками, и лампы нового типа. Время беспощадно уничтожило всю прежнюю планировку. Но, я всё равно нашёл то место, где он примерно проходил. Я прислонился к стене, и стал смотреть на часы. Часы показывали время, как и положено часам.
18:37.
18:39.
18:41.
И ничего не происходило. Люди проходили мимо меня, кто-то спорил по телефону, кто-то нёс какие-то коробки. Я снова почувствовал себя идиотом, который в очередной раз поверил в красивую сказку.
И тут, на сорок второй минуте, лампы начали чуть-чуть дрожать. Не мигать, а именно дрожать, словно в здании кто-то потянул за канат, державший всю электросеть.
Потом резко всё стало тихо. Все звуки вдруг мигом исчезли, у меня было такое ощущение, как будто меня засунули в коробку с ватой. 
И вдруг прямо передо мной, без вспышки, без эффекта,  как будто она была здесь всегда, стояла моя Оля.
Не сияющая, не постаревшая, и не молодая. А именно та самая, с конца декабря 1983-го года. Только взгляд у неё был другой, совсем не девичий, а какой-то уж слишком спокойный. Как у человека, который пережил нечто, о чём другим лучше и не знать.
—Ну, здравствуй Лёша, — сказала она. Её голос был чуть глуше, чем по телефону, и было такое ощущение, что этот голос шёл откуда-то издалека.
— Ты… настоящая? — спросил я.
— А ты думал, я пришлю тебе свою голограмму? — усмехнулась она. — Нет. Просто… не во всём.
И тут я вдруг понял только одно: её нельзя потрогать руками. Не потому, что я её боялся, а потому, что вокруг неё воздух был чуть мутнее, чем он должен быть.
— Что тебе от меня нужно?
— Только одно. Тогда, в психиатрической больнице, — она произнесла эти слова спокойно, будто говорила о библиотеке, — я ждала тебя. Но, ты не пришёл, и меня перевели в другое отделение. Считай, в другую ветку. Для меня это было критично. Для меня и моего маршрута.
— А что я должен был сделать тогда для тебя? Я же был тогда малолетним пацаном…
— Ты должен был просто зайти. И показать мне, что я не одна. Времени у тебя тогда было достаточно. А я могла хоть за что-то зацепиться. И она посмотрела на меня так, будто я и тогда, и теперь был частью какого-то неведомого мне механизма, о котором, я даже не подозревал.
— И теперь это можно исправить?
— Можно. Но, только через тебя. Через твою память.
И воздух вокруг неё вдруг весь дрогнул, как марево над горячим асфальтом.
— Я покажу тебе то, что должно было быть. И ты просто, примешь это. А память твоя вплетётся. И узел закроется.
— А что будет потом?
— Для тебя — ничего особенного. Тебе будет казаться, что ты просто помнишь больше. А я… — она замолчала. — Я стану целой.
Она протянула мне свою руку указывая мне на расстояние, которое было между нами, и на какую-то опасную для меня зону.
Если бы я шагнул тогда вперёд, то непременно вошёл бы в эту мутноватую зону. А вариант «назад», он ещё существовал, но быстро таял.
— Лёша, — тихо сказала она, — мы уже целовались однажды. Ты самый обычный пацан, а я обычная девочка, которая не умела жить ни в твоём времени, ни в своём. И ты не обязан мне ничего. Но, если ты уйдёшь — эта дверь больше не откроется никогда.
И тут я вдруг увидел самого себя! Я увидел свой собственный силуэт, который стоял за плечами у Оли. Это был я, но ещё подросток. В своей старой зимней куртке.
И я понял: это не была игра во «времена». Это была моя память, которая разделилась когда-то, а теперь хочет снова соединиться, даже если это обойдётся нам обоим слишком дорого.
— А что будет, если я зайду? — спросил я.
— Тогда ты увидишь ровно то, что должен был увидеть тогда. А я, я наконец уйду. Окончательно.
И тогда я сделал глубокий вдох, и шагнул вперёд.