Любовь, Любимый и Любимая

В тот вечер всё казалось безупречно:
Светила нам Луна, горела свечка
И время в поцелуях…
Время шло так нежно и беспечно.

И вдруг дрожат ресницы… словно тайно
Сорвётся слово, вытечет вина.
Она отвернулась — будто бы случайно,
Но по щеке скатилася слеза.

Что? Что с тобою, милая? —
Он шёпотом коснулся её плеч.
На выдох, голос хилый:
«Я гасну… хоть старалась всё сберечь.»

Тебя люблю… любила — это честно.
Но в сердце пусто, тише день за днём.
И рядом с тобой… странно, неизвестно —
Как будто я всё время не вдвоём.

Он не поверил в те слова:
«Но почему? Скажи мне, почему?»
«Мы можем взять ведь перерыв…»
«Я ведь так тебя люблю».

Ты отдохнёшь —
Пройдет печаль  —
Растает этот лёд  —
И счастье, я уверен, нас найдет.

Она качнула головой устало:
«Нет. Поздно. Это было так давно внутри.
Решение принято. Так будет правильно.
Пойми — пожалуйста — пойми.»

А после — розы у дверей,
И надпись мелом на асфальте:
«Вернись ко мне ты поскорей,
Я без тебя не знаю счастья!»


Такие действия, как зло.
Все становилось только хуже.
Он караулил у её окна
И мок под ливнем, в ледяную стужу.

А ей больнее от его стараний,
От смс, звонков и долгих писем.
Звонил, извинялся, шептал: «вернись».
А ей становилось мучительно, кисло.

Его любовь — источник новых ран,
В его каждом новом «прости» всё меньше и меньше смысла.

Она качала головой:
«Решенье принято давно.»
Не обнимай меня теперь.
Я дам тебе прощальный тёплый поцелуй —
И на этом всё.

Пойми: я тебя люблю,
И дело не в тебе, пойми, молю.
Мы просто разные люди,
Никто не виноват.

Ты любишь сильно. Вижу, понимаю.
Твоя любовь — как жаркий летний день.
А я? Я, кажется, уже сгораю,
Я устала, от меня осталась только тень.

Ты любишь так, что мне ещё больнее.
Ты свет, а я — как уголь без огня.
И если я останусь — станет хуже,
А так… спасу хоть что-то из себя.

И так они расстались.
Пути их разошлись.
Хотя они вдвоём тогда в себе самих скитались
В себе самих.

Он скитался между крыш и оврагов,
Ночь за ночью, один в тишине.
Спрашивал звёзды: «Зачем я живу?»
Ища забвенья в проклятом вине.

Глоток за глотком — чтоб не чувствовать пульс.
Веревка готова, лежит у стола,
Но сердце всё шепчет: «А вдруг… она скажет вернусь?»
Каждый раз его  это спасало — но и давало постоянную грусть.

А она по ночам не спала.
Прощальный поцелуй и мысли не давали сна.
Хоть и выбор был один.
Но память, о былом напоминая —
Хранила теплоту его ладоней —
Не давала жизнь.

Сменялись зимы, таяли снега,
С сезонами менялось ощущенье.
Боль не ушла, но стала не строга,
В ней больше не было того горенья.

ОН нашёл другую, а она другого.
И в новых судьбах — злая шутка рока:
ОН сам почувствовал то чувство пустоты,
Ушёл, сказав: «Я гасну» одиноко.

ОНА же стала той, кому в лицо
Сказали все те же самые её слова.
И как же это было больно.

И иногда, засыпая, они вспоминали
Друг друга — лица, голоса, тепло.
Но утро наступало, всё стирая,
И время, словно пеплом, занесло.

Прошло так много лет.
И вот однажды
Они столкнулись взглядами на улице.
И не узнали друг друга...
Как быстро счастье превращается в пыльцу.
Лишь у бордюра, в луже, жёлтый лист
Лежал как символ той далекой встречи.


Ему уж шестьдесят четыре.
Старость пришла незвано, выбелила волос.
В ногах теперь тяжёлая усталость,
И скрипом стал когда-то звонкий голос.

Он видел, как природа увядает,
Деревья гнутся, сбрасывая кроны.
И жизнь, как дым, бесследно пропадает
Под карканье внимательной вороны.
(Умер)

И снова лист кружится на ветру,
Как тот, в той луже, много-много лет назад

Вернёмся в миг, где не было дождей,
Где рядом были, зная всё вокруг.
Тот их подъезд, и те признанья, клятвы до утра —
Жизнь в те времена цвела.

Как целовали щеки МЫ друг другу,
Как обнимали, позабыв покой,
И предавались любовному мы кругу —
Соединившись телом и душой.

И снова лист кружится на ветру,
Как тот, в той луже, много лет назад.
Я, автор, здесь историю прерву,
Чтоб бросить на ЕЁ теперь судьбу свой взгляд:

[ Восемьдесят… Кто бы сказал,
Что жизнь так быстро промчится?
Вроде бы только вставала с утра,
А вот и вечер стучится.

Колени ноют, спина не гнётся,
Давление скачет — куда деваться?
Помылась — подвиг, хоть что-то удалось,
А ночью сон — три часа, не больше.

Выхожу к подъезду, сажусь у скамьи,
Дышу тишиной, что густеет с годами.
Раньше две скамейки с утра до темна
Полны были голосами, шутками, снами.

Теперь одна… И на ней нас немного.
Раз, два, три… Остальные в дороге.
Сначала в больницу, потом в тишину,
Потом их имена смахнёт ветер в траву.

И знаю — однажды исчезну и я,
Как те, кто смеялся здесь рядом вчера.
Но, может, заметит кто, мимо идя:
Что время мчится, а сердце, сердце каждого помнит. ]


Светила нам Луна, горела свечка.
Не ведая, что это был финал.
Как быстро тает наша человечность...
Любовь — такая вот болезнь,
И всё же — болеть ей хочется извечно.


С любовью и душой;
Мартин Ландинг

25.11.2025