Рассказ старого афганца

Я когда-то служил под началом Ахмад Шах Масуда.
Нам в Панджерском ущелье приказ дан был взять высоту
Для контроля над трассой, но выкурить русских оттуда,
Сколько б мы ни усердствовали, было невмоготу.

Окопались они основательно. Мы месяцами
Не могли подойти к ним. Собрав для атаки войска,
Мы, пять суток карабкаясь ввысь, облака штурмовали,
Все ползли и ползли, исчезая навек в облаках.

В бесконечных попытках прорвать, проломить оборону
Потеряли мы триста солдат, но в итоге смогли,
Да и то потому, что у них не осталось патронов,
Взять плацдарм, который там русские возвели.

Вы себе, полагаю, представить зрелище это
Не способны во всей его красочной полноте.
Против нас воевало пять восемнадцатилетних,
Восемнадцатилетних – не юношей даже – детей.

Пять детей против армии целой пять суток держались!
Мы сказали: молитесь. Они знали, что мы их убьем.
Но вы знаете, что они сделали? За руки взялись,
Обнялись, и в молчанье стояли так все впятером.

Они были готовы принять эту смерть безотказно,
Молчаливо, смиренно, без страха, хоть в пытках, хоть без,
Исхудавшие, еле живые, в тряпье безобразном...
Просто ждали, когда же мы с ними расправимся здесь.

Мы не знали, что делать. Мгновенья тянулись, как годы.
Эти русские, перестрелявшие три сотни нас,
В тот момент нам казались героями своего рода.
Так они навсегда и стоят там, за руки держась...

Отпустили мы их. Среди нас недовольные были,
Но приказ есть приказ. Мы сказали, чтоб прочь они шли.
И они, даже не оборачиваясь, удалились.
А ведь мы преспокойно выстрелить в спину могли.

Мои внуки сейчас проживают в Мариенфельде,
Это округ Темпельхоф-Шёнеберг, южный Берлин,
Но мне хочется, чтобы они, как и русские эти,
Превратились бы годы спустя в настоящих мужчин.