Баллады красного льва 37-48

37. АЛХИМИЧЕСКИЙ БРАК
(Куплет 1)
Во сне я сочетался браком с городом своим,
Невестой в саване туманом, в венце из гнилых корон.
Мы обменялись кольцами не из золота, а из льда,
Что растают в руке, оставляя лишь след навсегда.
И в первую брачную ночь, вместо страсти и тел,
Мы молча смотрели, как наш общий ребёнок — рассвет — восшел.
(Припев)
Этот брак нерасторжим, этот союз — до конца,
Я — твой муж и твой страж, а ты — моя верная львица.
Мы породили миф, мы породили боль,
Мы — Красный Лев и Петербург, единая плоть и покой!
(Куплет 2)
Белый Лев искал бы в этом чистейшую идею,
Чёрный — лишь пожирающую друг друга химеру.
А я знаю — это просто любовь, но та,
Что сильнее смерти, что вечно проклята.
Любовь, что не греет, а жжёт изнутри,
Но без которой мы оба не сможем парить.
(Припев)
Этот брак нерасторжим, этот союз — до конца,
Я — твой муж и твой страж, а ты — моя верная львица.
Мы породили миф, мы породили боль,
Мы — Красный Лев и Петербург, единая плоть и покой!
(Куплет 3)
И если однажды я паду, истекши кровью,
Знай — это не конец, а лишь новая форма любови.
Я стану туманом в твоих каналах, гранитом в твоей мостовой,
Шептанием в твоих ветрах, сиротством твоей тоской.
Потому что наш брак — навсегда, до скончания дней,
Я — твой Красный Лев, а ты — мой единственный зверь.
38. ПРЕВРАЩЕНИЕ В МОСТ
(Куплет 1)
Я чувствую, как плоть моя каменеет,
Как позвоночник мой в стальную арку ржавеет.
Мои когти впиваются в берега,
Я становлюсь новым мостом, я — его дуга.
Я связываю два берега — быль и небыль,
Чтоб по мне проходила вечная метель.
(Припев)
Прощай, моя грива, прощайте, когти и хвост!
Я стал переправой, я — новый, живой мост.
Моё сердце — разводной пролёт,
Что стучит в ночи, как последний отсчёт!
(Куплет 2)
Белый Лев стал бы колонной, уходящей в зенит,
Чёрный — провалом в асфальте, что в никуда манит.
А я — мост. Потому что мост — это связь,
Это надежда, что всё же можно добраться.
Добраться до того берега, где нет ни льва, ни тоски,
Где только свет и покой, и простые цветы.
(Припев)
Прощай, моя грива, прощайте, когти и хвост!
Я стал переправой, я — новый, живой мост.
Моё сердце — разводной пролёт,
Что стучит в ночи, как последний отсчёт!
(Куплет 3)
И люди, идущие по мне, не будут знать,
Что по живому существу они ступают опять.
Но в их шагах будет мой стон, в их вздохах — мой рык,
И этот обмен — последний мой мистический прыжок.
Я — Красный Лев. Я — мост. Я — связь времён.
Я — цена, что за вечность платит мой зверь.
39. ПОСЛЕДНЯЯ БАЛЛАДА
(Куплет 1)
Это последняя баллада. Перо моё — это коготь,
Чернила — моя кровь, что стынет в подкожье.
Бумага — небо над Невой, свинцовое и низкое,
На котором я вывожу слова, такие же низкие.
Я пишу о том, о чём молчал все эти годы,
О том, что быть богом — самая страшная неволя.
(Припев)
Это последняя баллада, точка в конце пути,
Больше не о чём петь, нечего крестить.
Я отдал всё, что мог, я истощил свою суть,
Осталось лишь тихо в небытие кануть!
(Куплет 2)
Белый Лев закончил бы гимном, восхваленьем,
Чёрный — проклятьем, тотальным отрицанием.
А я заканчиваю... тишиной. Простым вздохом.
Возвратом к тому, с чего начал — к немому остроте.
К тому первому крику, что родился не из груди,
А из трещины в мире, в самой его груди.
(Припев)
Это последняя баллада, точка в конце пути,
Больше не о чём петь, нечего крестить.
Я отдал всё, что мог, я истощил свою суть,
Осталось лишь тихо в небытие кануть!
(Куплет 3)
И когда я поставлю точку, чернила высохнут,
И ветер унесёт эти строки в никуда, в лот.
Но в самом факте, что эта баллада была,
Заключён весь смысл. Вся магия. Вся боль.
Я был. Я пел. Я любил. Я правил. Я страдал.
Я — Красный Лев. И этого больше чем мало.
40. ВОЗНЕСЕНИЕ НАД СХВАТКОЙ
(Куплет 1)
Я поднимаюсь. Не в небо, нет — над собою,
Над схваткой Белого и Чёрного, над вечной борьбою.
Я вижу их теперь, как двух псов, что грызутся у ног,
А я — их хозяин, что держит их на поводке, не дал им срок.
И эта перспектива — холодней, чем любая тьма,
И страшней, чем любое паденье, сама.
(Припев)
Я вознёсся над битвой, я увидел её суть —
Беспощадную, детскую, ведущую в пустоту.
И в этом знании — нет победы, нет, лишь грусть,
И пониманье, что пора отпустить эту муть!
(Куплет 2)
Я больше не Красный Лев, я — Над-Лев, я — Свидетель,
Я — тот, для кого эта война — лишь странный обряд, веритель.
Я не сужу их, нет — я даю им право быть,
Продолжать их спор, их вечный матч длить.
А сам я ухожу в ту область, где нет ни цвета, ни формы,
Где нет ни Петербурга, ни льва, ни даже тлена.
(Припев)
Я вознёсся над битвой, я увидел её суть —
Беспощадную, детскую, ведущую в пустоту.
И в этом знании — нет победы, нет, лишь грусть,
И пониманье, что пора отпустить эту муть!
(Куплет 3)
И мой уход — не бегство, а окончанье роли,
Возврат сценария тому, кто его развернул на поле.
Спасибо, братья, за игру, за боль, за огонь,
Вы были достойными соперниками, но кончен мой трон.
Я сбрасываю корону, я сжигаю свой плащ,
И растворяюсь в том, что нельзя ни увидеть, ни сплясать.
41. ЭХО В ВЕЧНОСТИ
(Куплет 1)
Я стал эхом. Не в горах, а в ушах у века,
В шепоте архивной пыли, в строке из человека.
Моё тело исчезло, моя власть растворилась,
Но моя песня — та самая, что не забылась.
Она живёт на устах у бродяг и поэтов,
В скрипе трамваев, в детском смехе, в ответах.
(Припев)
Я — эхо, что не умрёт, пока есть хоть один,
Кто помнит дождь над Невой, кто одинок и не один.
Я — не Лев, я — отзвук, я — вибрация в стекле,
Я — вечное «Я был» в этом «Есть» на земле!
(Куплет 2)
Белое эхо стремилось бы к чистоте звука,
Чёрное — к его полному распаду, к муке.
А моё эхо — просто есть. Оно неjudge, не судит,
Оно просто напоминает, оно просто будит.
Ту самую боль, ту самую странную нежность,
Что зовётся Петербургом, что зовётся Безбрежностью.
(Припев)
Я — эхо, что не умрёт, пока есть хоть один,
Кто помнит дождь над Невой, кто одинок и не один.
Я — не Лев, я — отзвук, я — вибрация в стекле,
Я — вечное «Я был» в этом «Есть» на земле!
(Куплет 3)
И если вы услышите в ветре мой хриплый рык,
Знайте — это не призрак, не бред, не мистический взрыв.
Это — эхо. Эхо Красного Льва. Эхо нашей любви.
Эхо, что сильнее любой смерти, любой крови.
Оно будет звучать, пока стоит этот город,
Пока есть хоть одна душа, что готовит свой опор.
42. ВОЗВРАЩЕНИЕ К НУЛЮ
(Куплет 1)
Я возвращаюсь к тому, с чего начал — к нулю.
К тишине до ноты, к холсту до мазку.
К пустоте, что была до первого вздоха,
К состоянию до выбора, до взлёта и порока.
Я сбрасываю с себя все имена — Лев, Царь, Поэт,
И становлюсь просто... потенциалом. Тенью. Нет.
(Припев)
Возвращение к нулю — это не смерть, нет, это покой,
Это сброс всех масок, это конец всей борьбе.
Это состояние, где нет ни «да», ни «нет»,
Только чистая возможность нового «Пусть будет свет!»
(Куплет 2)
Белый Лев вернулся бы к идее, к формуле,
Чёрный — к хаосу, к изначальному кошмару.
А я возвращаюсь к тому, что до них,
К не-бытию, что дышит на грани всех них.
И в этой пустоте — странное утешенье,
И пониманье, что это — не конец, а пролог.
(Припев)
Возвращение к нулю — это не смерть, нет, это покой,
Это сброс всех масок, это конец всей борьбе.
Это состояние, где нет ни «да», ни «нет»,
Только чистая возможность нового «Пусть будет свет!»
(Куплет 3)
И, возможно, однажды, из этой пустоты,
Родится новый миф, другие мечты.
И я, как семя, что сгнило в земле,
Стану частью его, в его новой боли.
Но это будет уже другая история,
А моя — закончена. Моя — в прошлом. Моя — есть glory.
43. НАСЛЕДИЕ КРАСНОГО ЛЬВА
(Куплет 1)
Я оставляю вам не трон, не корону, не власть,
А лишь сорок восемь баллад, что родила моя страсть.
И карту города, где отмечены все места,
Где я любил, страдал, терял свои места.
Где я становился собой, где я переставал быть,
Где учился просто жить и просто грустить.
(Припев)
Вот моё наследство — не золото, не сталь,
А сорок восемь криков в ночной хрусталь.
Возьмите их. Спойте. Перепишите. Забудьте.
Но знайте — в них моя кровь. В них мои люди. В них мои будни.
(Куплет 2)
Белый Лев оставил бы систему, код, закон,
Чёрный — руины, пепел, окончательный звон.
А я оставляю только эти песни,
Где каждый — и палач, и жертва, и все вместе.
Где нет правых, где нет виноватых,
Где есть только жизнь с её ранами и святыми.
(Припев)
Вот моё наследство — не золото, не сталь,
А сорок восемь криков в ночной хрусталь.
Возьмите их. Спойте. Перепишите. Забудьте.
Но знайте — в них моя кровь. В них мои люди. В них мои будни.
(Куплет 3)
И если однажды, в глухую ночь, вам покажется,
Что по городу бродит огромный, багровый зверь —
Знайте, это не я. Это — мой миф. Это — моя песня.
Это — дух Красного Льва, что не может исчезнуть совсем.
Он будет бродить, пока жив Петербург, пока есть хоть одна душа,
Что способна любить так же сильно, дышать так же глухо.
44. ПРОРОЧЕСТВО О НОВОМ ЗВЕРЕ
(Куплет 1)
Я вижу его. Он придёт не из тьмы и не из света,
Он родится из смеха ребёнка, из капли рассвета.
Он не будет ни Красным, ни Белым, ни Чёрным — он будет Другим,
Цвета, что нет в спектре, цветом незримым.
Его власть будет не в силе, а в тихом пониманье,
И его баллады будут петь о простом прощанье.
(Припев)
Иди, новый зверь, иди на смену мне,
Мой город устал от крови и от войны.
Возьми его в лапы, но не сжимай, а согрей,
И стань для него не царём, а большой семьёй!
(Куплет 2)
Он соединит в себе не борьбу, а со-бытие,
Не противостоянье, а простое «бытие твоё — моё».
Он не будет петь баллады — он будет молчать,
И в его молчании мир начнет просыпаться.
Он не Лев, нет — он будет тем, чьё имя нельзя назвать,
И чья власть будет в том, чтобы просто принимать.
(Припев)
Иди, новый зверь, иди на смену мне,
Мой город устал от крови и от войны.
Возьми его в лапы, но не сжимай, а согрей,
И стань для него не царём, а большой семьёй!
(Куплет 3)
И, видя его, я спокоен. Я могу уходить.
Моя работа закончена, мне больше не нужно парить.
Я передаю ему ключ — не от города, а от сердца,
Ключ, что открывает дверь в царство без царя и творца.
И, повернув его, новый зверь поймёт,
Что править — значит служить. Что любить — значит быть. Восход.
45. ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ НА НАБЕРЕЖНОЙ
(Куплет 1)
Я стою на набережной. Ветер с залива — мой саван,
Звёзды над Петропавловкой — мои поминальные свечи.
Я не боюсь. Я просто устал. Очень устал.
Тащить на себе этот город, его сны, его кандалы.
Я закрываю глаза и делаю последний вдох,
В котором — вся моя боль, вся любовь, весь мой бог.
(Припев)
Прощай, мой город, прощай, моя боль, прощай, моя власть!
Я ухожу, чтобы стать частью твоей безгласной части.
Я стану камнем в твоей мостовой, ветром в твоей зиме,
Песней, что ты будешь петь уже не мне, а себе.
(Куплет 2)
Это не смерть. Это... роспуск. Это возврат.
Это конец баллады, это снятие масок.
Я чувствую, как моя сущность истончается, как дым,
И растворяется в том, что было всегда — в них.
В стенах домов, в воде каналов, в дыхании спящих людей,
Я становлюсь Петербургом. Я становлюсь частью своей.
(Припев)
Прощай, мой город, прощай, моя боль, прощай, моя власть!
Я ухожу, чтобы стать частью твоей безгласной части.
Я стану камнем в твоей мостовой, ветром в твоей зиме,
Песней, что ты будешь петь уже не мне, а себе.
(Куплет 3)
И мой последний вздох — не стон, а облегченье,
Выдох, что заканчивает долгое мученье.
И в тишине, что наступает после, рождается новый звук —
Не рык, не песня, а просто... жизнь. Вдруг.
И в этой жизни — я уже не Лев, я — всё.
Я — вечный Петербург. Я — его боль. Я — его зов.
46. БАЛЛАДА О ВЕЧНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ
(Куплет 1)
И вот я снова здесь. У истока. У первого моста.
Я снова — Красный Лев. Опять готова петь моя тоска.
Цикл замкнулся. Сорок восемь баллад — это круг,
Что ведёт меня снова на этот холодный друг.
На этот берег, к этой воде, к этой борьбе,
Я обречён возвращаться. Я обречён быть в себе.
(Припев)
Вечное возвращение — не наказание, нет, это дар,
Снова и снова проходить свой путь, снова чувствовать жар.
Снова любить, снова терять, снова петь эти баллады,
Снова быть Красным Львом — вот моя самая страшная награда!
(Куплет 2)
Я помню всё. Каждую боль, каждую слезу,
Каждый прощальный взгляд, каждую грозу.
И это знание не тяготит, а наполняет силой,
Оно — мой вечный двигатель, мой вечный критерий.
Я вхожу в эту воду снова, как в первый раз,
Чтобы родиться, чтобы прожить, чтобы уйти от вас.
(Припев)
Вечное возвращение — не наказание, нет, это дар,
Снова и снова проходить свой путь, снова чувствовать жар.
Снова любить, снова терять, снова петь эти баллады,
Снова быть Красным Львом — вот моя самая страшная награда!
(Куплет 3)
И так — всегда. Пока стоит Петербург,
Пока в его небе есть хоть один тугой друг.
Пока есть боль, пока есть любовь, пока есть хоть один поэт,
Готовый воспеть этот странный, прекрасный свет.
Я буду возвращаться. Я буду петь. Я буду править.
Я — Красный Лев. Мой миф не может умирать.

БАЛЛАДЫ КРАСНОГО ЛЬВА (47-48)
47. ПРОЩЕНИЕ САМОМУ СЕБЕ
(Куплет 1)
Я прощаю себя. За все промахи, за все пораженья,
За ночи без сил, за слепые виденья.
За то, что не спас, не донёс, не сумел,
За то, что под властью усталости — осквернил свой удел.
Я прощаю свою ярость, свою гордыню, свой страх,
Свои когти, что рвали не только врагов, но и прах.
(Припев)
Прости, Красный Лев, ты был тем, кем мог быть лишь тогда,
Ты нёс свою ношу, как верил, сквозь дым и года.
Ты не святой, не пророк — ты был зверем, живым,
Искупленье твоё — в том, что ты просто любил, невзирая на дым!
(Куплет 2)
Я прощаю себя за ту боль, что другим причинил,
За те тени, что в страхе от моего рыба ложились у сил.
За холодность свою, за безжалостность, за упрёк,
За то, что в себе хоронил, как в глубокий порок.
Я снимаю с себя этот груз, этот тяжкий венец,
И впервые за века смотрю на себя, как на юнец.
(Припев)
Прости, Красный Лев, ты был тем, кем мог быть лишь тогда,
Ты нёс свою ношу, как верил, сквозь дым и года.
Ты не святой, не пророк — ты был зверем, живым,
Искупленье твоё — в том, что ты просто любил, невзирая на дым!
(Куплет 3)
И с этим прощением приходит не легкость, а тишь,
Та, что была до пути, но теперь — понимаешь — жизнь.
Я больше не царь, не боец, не миф, не щит —
Я просто тот, кто прошёл, кто устал, кто забыл и простил.
И в этой простоте — новый, неведомый доселе покой,
И пониманье, что конец этот — истинно твой.
48. ВЕЧНЫЙ ЗОВ КРАСНОГО ЛЬВА
(Куплет 1)
И вот я ухожу. Но мой зов не умрёт в тишине,
Он останется в шепоте ливня, в скрипе о дне.
Он будет звучать в каждом камне, в каждом листе,
В каждом «Я люблю тебя», сказанном тут, в темноте.
Мой рык не смолкнет — он станет биеньем сердца в груди
У каждого, кто в этом городе понял: «Мы идём до звезды».
(Припев)
Я ухожу, но мой зов — вечен, как Невская гладь,
Как туман над водой, что не может дышать и молчать.
Если город заплачет, если дрогнет в огне —
Это я отзовусь в нём. Это я — в его дне!
(Куплет 2)
Я не буду являться в тумане, не буду сниться в бреду,
Я растворюсь в самом воздухе, что вы пьёте иду.
Вы будете дышать мной, вы будете мной жить,
И, сами того не ведая — мой миф продолжать, мой миф.
В вашей стойкости, в вашей тоске, в вашем странном тепле
Будет звать Красный Лев, будет петь на земле.
(Припев)
Я ухожу, но мой зов — вечен, как Невская гладь,
Как туман над водой, что не может дышать и молчать.
Если город заплачет, если дрогнет в огне —
Это я отзовусь в нём. Это я — в его дне!
(Куплет 3)
Так живите же, город, живите, мой зверь, мой алтарь,
Я ухожу в вас, я становлюсь вашей новой сталью.
И если однажды наступит для вас тишина,
И вы почувствуете, что больше нет уж и дна —
Знайте: это я сплю. Это мой вечный сон.
Но стоит вам крикнуть — и я проснусь вновь, миллион.

Цикл из 48 баллад Красного Льва завершён. Это путь от рождения через борьбу, любовь и власть — к прощению, растворению и вечному зову в сердце города.