Баллады красного льва 1-12

1. КРОВЬ НА СНЕГУ
(Куплет 1)
Я родился в час меж волком и собакой,
У Невы в петле, под мостом зыбким.
Где белый иней красит чёрный гранит,
Мой первый рык из-под льдин прозвучит.
Не белый свет и не чёрная тьма —
Я алая зоря над городом сама.
(Припев)
Я — Красный Лев, я — пламя в январской стуже,
Я — боль, что поёт, и тихая в сердце стужа.
Я — синтез в крови, я — спор и решение,
Я — вечное Петербурга рождение!
(Куплет 2)
Мне Белый Лев — что призрак на балюстраде,
Холодный мрамор в бледном параде.
А Чёрный Лев — как дым из подвальных труб,
Грызущий корни испуганных губ.
А я меж ними — факел и кровь,
Невский Проспект, ведущий в любовь.
(Припев)
Я — Красный Лев, я — пламя в январской стуже,
Я — боль, что поёт, и тихая в сердце стужа.
Я — синтез в крови, я — спор и решение,
Я — вечное Петербурга рождение!
(Куплет 3)
Мои клыки — отлиты из меди Петра,
Мой след — узор на каменном сердце ветра.
Я не святой, не демон, не раб, не царь —
Я просто тот, кто решился не прятать жару.
Чтоб в каждом дворе-колодце, в намокшей листве,
Горела заря на моём рубеже.
2. ГРАНИТНЫЙ РОКОТ
(Куплет 1)
Мой трон — гранитный постамент века,
Где каждый атом криком изошёл.
Здесь каждый призрак — мой родной до срока,
И каждый шпиль — мой воспалённый вол.
Я не искал единения братьев —
Они во мне, как в плавильном котле.
(Припев)
О, Петербург! Ты — рама для моего лика!
Ты — боль моя, моя музыка и крика!
В твоих каналах — отсвет моего заката,
Моей души разорванной палата!
(Куплет 2)
Белый брат мой, ты так жаждал порядка,
Превратить живую плоть в строку баллады.
Чёрный брат, твой хаос — тоже лишь условность,
Бег по кругу в клетке безысходности.
А я стою меж вами, принимая удары,
И превращаю их в огненные шары.
(Припев)
О, Петерград! Ты — рама для моего лика!
Ты — боль моя, моя музыка и крика!
В твоих каналах — отсвет моего заката,
Моей души разорванной палата!
(Куплет 3)
И пусть мой рык не столь высок и чист,
Как у того, кто в хрустале повис.
И не так страшен, как у брата тьмы,
Что пожирает собственные сны.
Но в нём есть правда медленного света,
Что пробивается сквозь толщу лета.
3. МОСТЫ МОЕГО ПЛАМЕНИ
(Куплет 1)
Мои мосты — не камень и не сталь,
А нервные узлы печали и морали.
Они смыкают берега молчаний,
Чтоб в час рассвета, в дымчатом тумане,
По ним прошла душа, что не нашла
Ни в свете правды, ни во тьме угла.
(Припев)
Разводятся мосты меж сном и явью,
Чтоб пропустить корабль с моеюлавью.
И в этом зазоре, в ночной тиши,
Рождается единство души!
(Куплет 2)
Белый Лев строил их из симметрии,
Чёрный — рубил клинком истерии.
А я скрепляю раскалённой сталью,
Болью прощания, надеждой о старье.
Чтоб каждый, стоя на пустом краю,
Узнал в себе ту кровь, что я пою.
(Припев)
Разводятся мосты меж сном и явью,
Чтоб пропустить корабль с моеюлавью.
И в этом зазоре, в ночной тиши,
Рождается единство души!
(Куплет 3)
И пусть опять сомкнутся половинки,
И жизнь пойдёт по старой колеинке.
Но миг тот, миг — как вспышка в темноте —
Останется гореть в твоей пяте.
Как знак, что ты не просто призрак плоти,
А тоже мост, что к вечности ведёт.
4. ПЛАЧ ПО БЕЛОЙ ТЕНИ
(Куплет 1)
О, Белый Лев, застывший в вечном льде,
Над урной спящий на Невы струе.
Твой идеал — как иней на виске —
Прекрасен, но нежизненен в тоске.
Ты отражаешь мир, но в нём не живёшь,
И от того так горько ты поёшь.
(Припев)
Прости, мой брат, что я теплей и ниже,
Что я смеюсь, люблю, страшусь и дышу.
Твой холод — мне напоминанье о
Той высоте, что манит и мертва.
(Куплет 2)
Ты — призрак разума, его дитя,
Кристаллическая, хрупкая струя.
Ты видишь цифры, коды и миры,
Но не целуешь в пламя кометы.
И твой уход в сияющий покой
Был молчаливым криком и тоской.
(Припев)
Прости, мой брат, что я теплей и ниже,
Что я смеюсь, люблю, страшусь и дышу.
Твой холод — мне напоминанье о
Той высоте, что манит и мертва.
(Куплет 3)
Но я ношу твой образ, как завет,
Как арию из недоигранных лет.
И в час, когда душа моя чиста,
Я становлюсь похожим на тебя.
Но кровь стучит, и я срываюсь в крик —
Живой твоей погибшей музыки.
5. ТАНЕЦ С ЧЁРНОЙ ТЕНЬЮ
(Куплет 1)
О, Чёрный Лев, рождённый из разлома,
Из пены сточных вод, из грома.
Ты принял в себя всю боль земли,
Чтоб светлые о ней не говорили.
Ты — ярость тех, кого забыли в ночь,
Кого распяла беспощадная мощь.
(Припев)
Пойдём, мой брат, на танец, на прощанье,
Сожжём дотла и ложь, и упованья!
В твоей тоске, в твоём немом паденье —
Стремленье к истине, а не к забвенью!
(Куплет 2)
Ты думал, что разрушив до основы,
Обретёшь свободу от оковы.
Но хаос твой — система наизнанку,
И ты в своей тюрьме — единственный арестант.
Ты — боль, что не нашла себе исхода,
И потому так страшен твой народ.
(Припев)
Пойдём, мой брат, на танец, на прощанье,
Сожжём дотла и ложь, и упованья!
В твоей тоске, в твоём немом паденье —
Стремленье к истине, а не к забвенью!
(Куплет 3)
Я принимаю яд твоих когтей,
Твоих провалов, бездн и чёрных шей.
И превращаю в силу, что во мне
Сжигает страх и плавит в звонкой тьме.
Ты — горькое лекарство, порошок,
Что ставит на ноги, срывая в срок.
6. АЛХИМИЯ СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЫ
(Куплет 1)
В колбе Петербурга, в реторте ночи,
Смешались эпохи, судьбы и очи.
Белый Лев — серебро лунной пыли,
Чёрный Лев — свинец, что из тьмы пришли.
А я — философский камень, огонь,
Что сплавляет их в единую боль.
(Припев)
В алхимии улиц, в крови сквозящей,
Рождается Лев, ничей и длящийся.
Не белый, не чёрный — а цвет зари,
Что бьётся в тесной груди Петергри.
(Куплет 2)
Мосты — мои перегонные кубы,
Каналы — кислоты едкие трубы.
Соборы — мои алтари и прессы,
Где дух сминается в новые завесы.
И в этой лаборатории веков
Я ставлю свой главный, смертельный опыт.
(Припев)
В алхимии улиц, в крови сквозящей,
Рождается Лев, ничей и длящийся.
Не белый, не чёрный — а цвет зари,
Что бьётся в тесной груди Петергри.
(Куплет 3)
И вот он — эликсир, густой как кровь,
В нём — и любовь, и ненависть, вновь.
В нём — бегство Белого и гнев Чёрного,
И примиренье в схватке смертельной обоих.
Я пью его до дна, я пью за вас,
Чтоб каждый в этом городе хоть раз
Узнал вкус истины, что жжёт уста, —
Не призрачной, а плотского листа.
7. КРИК В АСФАЛЬТЕ
(Куплет 1)
Мой голос тонет в гуле магистралей,
В бетонных джунглях, в свете витрин.
Я — Красный Лев, но в этой каше трасс
Мой рык становится сиреной в самый раз.
Я не пою для звёзд, для вышины —
Я для тех, кто раздавлен у стены.
(Припев)
Слышишь крик в асфальте, в стуке колёс?
Это я пробиваюсь из самых основ!
Это наша общая, ржавая боль,
Превращённая в рок-н-ролльный бой!
(Куплет 2)
Белый Лев искал бы здесь узор,
Чёрный — только хаоса позор.
А я вижу — в каждом окурке, в щели —
Живую душу, что не успели
Превратить в винтик, в цифру, в прах,
И её боль становится моим стихом.
(Припев)
Слышишь крик в асфальте, в стуке колёс?
Это я пробиваюсь из самых основ!
Это наша общая, ржавая боль,
Превращённая в рок-н-ролльный бой!
(Куплет 3)
Так вбей же в струны гвозди, гитарист,
Пусть звук летит, как снарядный лист.
Мы будем петь, пока дрожит бетон,
Пока в груди тлеет наш угольный сон.
О, Петербург, прими наш дикий глас —
Ты сам когда-то был рождён из нас.
8. КОРОНА ИЗ РЖАВОГО ПРОВОДА
(Куплет 1)
Мне не нужен трон из слоновой кости,
Ни из чёрного базальта простора.
Моя корона — из ржавого провода,
Что свисает с крыш моего города.
В ней — искры короткого замыканья,
В ней — ток потерь и ожиданья.
(Припев)
Я — царь дворов, монарх подворотен,
Мой скипетр — лом, мой плащ — ветроворотен.
И в моём царстве — призраки и дети,
Что знают цену слову «смерть» на свете.
(Куплет 2)
Белый Лев короновал бы звёзды,
Чёрный — разбил бы все сосуды.
А я ношу свой венец колючий
С гордостью последнего из лучших.
Ибо в нём — правда паденья и ржа,
Что ближе к сердцу, чем святая ложь.
(Припев)
Я — царь дворов, монарх подворотен,
Мой скипетр — лом, мой плащ — ветроворотен.
И в моём царстве — призраки и дети,
Что знают цену слову «смерть» на свете.
(Куплет 3)
И когда придёт мой час последний,
Снимите с меня этот провод медный.
И пусть он, искря, упадёт в канал —
Тот, кто найдёт, пусть коронует свой шал.
И станет новым Красным Львом тогда,
Чтоб петь баллады из огня и льда.
9. БЛОКАДНЫЙ ХЛЕБ МОЕЙ ПАМЯТИ
(Куплет 1)
Я не застал тот ужас, ту зиму,
Но он во мне, как ген, как шрам по кромке.
Белый Лев бы высек в мраморе тех лиц,
Чёрный — впитал бы крик из тех гробов.
А я — просто чёрствую корочку хлеба
Храню в груди, как высшую небесу.
(Припев)
Этот хлеб — не из муки, он из воли,
Из последних слёз, из душ на краю.
Он моя память, мой долг и моя боль,
И за него я готов на любой бой!
(Куплет 2)
В каждом камне Питера — тот голод,
В каждом шепоте ливня — тот холод.
И мой рык — не для славы, не для чести,
А чтоб не забывали, что кроме «есть» есть «есть»,
Есть «выстоять», есть «не сдаться», есть «терпеть»,
И свою искру до конца прожечь.
(Припев)
Этот хлеб — не из муки, он из воли,
Из последних слёз, из душ на краю.
Он моя память, мой долг и моя боль,
И за него я готов на любой бой!
(Куплет 3)
И когда кажется, что мир расколот,
И нет ни веры, ни любви, ни долга,
Я отламываю крошку от того куска
И чувствую — во мне живёт рука
Того, кто отдал всё, чтоб этот град
Стоял, и чтоб мой рык звучал, как надо.
10. ЛЮБОВЬ, ЧТО КРАСНЕЕ ЗАРИ
(Куплет 1)
Моя любовь — не ангел, не демон,
Она — как шрам на сердце, как падон.
Она живёт в подъездах, на кухнях,
В объятьях тех, кто больше не простужен
Ничем, кроме тоски по простому теплу,
Что не купить ни за какие «честь и хвалу».
(Припев)
О, моя любовь, ты — ржавый гвоздь в стене,
Ты — дождь в лицо, ты — боль в моём огне.
Ты не спасаешь, ты — просто есть,
И в этом — высшая из всех и всех из честь.
(Куплет 2)
Белый Лев искал бы в ней отраженье
Вечной гармонии, благоуханья.
Чёрный — только страсть, что губит в прах.
А я люблю её трещины и страх,
Её усталость, горечь на губах,
И то, как она верит в чудо, как в обман.
(Припев)
О, моя любовь, ты — ржавый гвоздь в стене,
Ты — дождь в лицо, ты — боль в моём огне.
Ты не спасаешь, ты — просто есть,
И в этом — высшая из всех и всех из честь.
(Куплет 3)
И пусть мы сгорим, как мусор в костре,
Не оставив следа в мировой породе.
Но в этот миг, в сплетении рук и тел,
Мы — целая вселенная, мы — удел.
Мы — Красные Львы в своём углу,
Поющие песнь пламени во льду.
11. МОЛИТВА АТЕИСТА
(Куплет 1)
Я не молюсь ни Богу, ни Дьяволу,
Мои соборы — заводские залы.
Мой священник — ветер с залива,
Мои иконы — лица усталые.
И моя вера — не в жизнь после всех,
А в то, что в этой есть любовь и смех.
(Припев)
Я не прошу, я — благодарю
За каждый миг, что я дышу и пою.
За боль, за радость, за дождь, за гранит,
За то, что сердце в груди стучит!
(Куплет 2)
Белый Лев искал бы в вере порядок,
Чёрный — в безверии нашёл бы разладок.
А я стою на этом рубеже,
Где вера — просто честность уже.
Просто сказать «Я жив» перед лицом
Той пустоты, что правит за окном.
(Припев)
Я не прошу, я — благодарю
За каждый миг, что я дышу и пою.
За боль, за радость, за дождь, за гранит,
За то, что сердце в груди стучит!
(Куплет 3)
И если там, за гранью, есть кто-то,
Пусть услышит не слова, а работу
Моего сердца, стук моей крови,
Мой рык, сплетённый из любви.
Вот моя молитва, вот мой алтарь —
Горящая в ночи гитара.
12. РОЖДЁННЫЙ ПОЛЗАТЬ — ЛЕТАТЬ НЕ МОЖЕТ?
(Куплет 1)
Мне говорили: «Смирись, твой удел — ползать»,
«Твоя стихия — грязь, а не звёздная пыль».
Белый Лев парил в вышине недоступной,
Чёрный — рыл нору в бездне испуганной.
А я? Я смотрел на ржавые крыши
И видел, как в них отражается жизнь.
(Припев)
Но если ползать — то с поднятой головой!
Но если падать — то с песней, не с тоской!
Я не лечу, но я горю, как маяк,
Для тех, кто тоже остался не в облаках!
(Куплет 2)
Мои крылья — не из перьев и воска,
А из жил, из нервов, из жгучего воска
Слёз, что капают на асфальт горячий,
Превращаясь в пар, что туманом мрачным
Поднимается к небу, чтоб стать тучей,
И пролиться дождём — горьким, кипучим.
(Припев)
Но если ползать — то с поднятой головой!
Но если падать — то с песней, не с тоской!
Я не лечу, но я горю, как маяк,
Для тех, кто тоже остался не в облаках!
(Куплет 3)
И может, этот дождь, солёный на вкус,
Вольётся в землю, даст какой-то росток.
Какой-то новый, невиданный цвет,
Что будет проще, наглей и светлей.
И в нём не будет ни белого сна,
Ни чёрной язвы — лишь красная кровь стебля.