Несколько стихотв. Дэвида Лоуренса одним файлом

Несколько стихотворений Дэвида Лоуренса, с англ.



===================================

Коротко об авторе по Википедии и др.

Дэвид Лоуренс (англ. David Lawrence, 1885 - 1930):  английский романист, автор рассказов,
поэт и эссеист, один из ключевых английских писателей начала 20 в.
Он был сыном малограмотного шахтёра и  школьной учительницы. Получив педагогическое
образование, Лоуренс работал в начальной школе, где и начал заниматься литературой.
Его первый роман был опубликован в 1911 г., за ним последовали другие, известный роман 
«Любовник леди Чаттерлей» был долгое время запрещен к публикации по причине
«непристойности».  Стихи он писал с юности, но яркая, чувственная поэзия Лоуренса далеко
не сразу завоевала признание. Разочарованный английским обществом, не принявшим его
творчество, Лоуренс в 1919 г. вместе с женой Фридой навсегда покинул родину.
После длительных путешествий он опубликовал описания своих странствий.  Слабое здоровье
Лоуренса резко пошатнулось в 1930 г. Лечение в санатории не помогло, и в марте этого же года
он умер во Франции от туберкулёза.
Лоуренс был бунтарским и глубоко полемичным писателем с радикальными взглядами,
он считал секс, примитивное подсознание и природу лекарствами от того, что представлялось
ему пороками современного индустриального общества.

===================================


01.
По стихотв. Дэвида Лоуренса
Любовная Песнь

Пусть я бы мог сказать тебе сейчас,
Что я забыл гортанный голос твой
И счастье в глубине туманных глаз,
Когда в одно сливались мы с тобой,-

Пусть... но когда неяркая луна
Ласкает яблонь бледные цветы,
Твоё лицо я будто вижу на
Моей груди, – и вновь со мною ты.

Я занавешу окна спальни в сад,
Где сладко дышит яблоневый цвет,
Где месяц лепесткам душистым рад,
На зов его раскрывшимся в ответ.

Ладони жадно тянутся к тебе,
И сердце наполняется тоской,
И мучится в болезненной борьбе,
И жаждет сна, чтоб в нем найти покой.

Сквозь взвинченную ночь зову – приди,
Прильни ко мне как прежде, как давно,-
И пусть несёт волна твоей груди
Меня в тот сон, что крепче, чем вино.


Оригинал. David Lawrence
A Love Song

Reject me not if I should say to you
I do forget the sounding of your voice,
I do forget your eyes that searching through
The mists perceive our marriage, and rejoice.
 
Yet, when the apple-blossom opens wide
Under the pallid moonlight?s fingering,
I see your blanched face at my breast, and hide
My eyes from diligent work, malingering.
 
Ah, then, upon my bedroom I do draw
The blind to hide the garden, where the moon
Enjoys the open blossoms as they straw
Their beauty for his taking, boon for boon.
 
And I do lift my aching arms to you,
And I do lift my anguished, avid breast,
And I do weep for very pain of you,
And fling myself at the doors of sleep, for rest.
 
And I do toss through the troubled night for you,
Dreaming your yielded mouth is given to mine,
Feeling your strong breast carry me on into
The peace where sleep is stronger even than wine.

===================================


02.
По мотиву Дэвида Лоуренса
Зимняя Повесть

Вчера поля были серыми, в пятнах после дождя,
а сегодня тра'вы едва торчат: намела сугробов зима.
И следы помечают глубокий снег, цепочкою уходя
к невысоким соснам на белом гребне холма.

Я не вижу её в тумане. Белой дымкой размыт рельеф,
тёмный лес и тускло-оранжевый небосклон.
Но я знаю, она меня ждёт, продрогнув, закоченев,
издавая на полувздохе невольный стон.

Почему же она так спешила сюда прийти,
понимая, что неизбежно близится к прощальному рубежу?
По заснеженному холму я не в силах ступать почти.
Почему же она пришла, зная то, что' я ей скажу?..


Оригинал. David Lawrence
A Winter's Tale

Yesterday the fields were only grey with scattered snow,
And now the longest grass-leaves hardly emerge;
Yet her deep footsteps mark the snow, and go
On towards the pines at the hills’ white verge.

I cannot see her, since the mist’s white scarf
Obscures the dark wood and the dull orange sky;
But she’s waiting, I know, impatient and cold, half
Sobs struggling into her frosty sigh.

Why does she come so promptly, when she must know
That she’s only the nearer to the inevitable farewell;
The hill is steep, on the snow my steps are slow—
Why does she come, when she knows what I have to tell?

===================================


03.
По ст. Дэвида Лоуренса
Много Дней Спустя

Хотел бы я знать – и с тобой это, как со мной?
Словно за шалью, накинутой на плечо – 
за небрежной твоей, беспечною болтовнёй,
твое сердце тоже мечется горячо?

Я долго не признавался –  даже себе самому –
как горька мне разлука; томился и ждал, тоскуя;   
Теперь, вернувшись, вину мою – не пойму –
чем искуплю я?

Если бы я камуфляж мой отбросить мог,
и тебе открылся, таким, как есть,-
пусть бы ты отвергла  меня,- в этом был бы, возможно, прок,
это можно было бы за облегченье счесть.

Но твоя равнодушно-холодная доброта
моему нестойкому сердцу никак не даёт покоя;
и вот я уже ненавижу, ненавижу тебя неспроста:
за твою отстраненность, и всё такое.


Оригинал. David Lawrence
After Many Days

I wonder if with you, as it is with me,
If under your slipping words, that easily flow
About you as a garment, easily,
 Your violent heart beats to and fro!

Long have I waited, never once confessed,
Even to myself, how bitter the separation;
Now, being come again, how make the best
 Reparation?

If I could cast this clothing off from me,
If I could lift my naked self to you,
Of if only you would repulse me, a wound would be
 Good; it would let the ache come through.

But that you hold me still so kindly cold
Aloof my floating heart will not allow;
Yea, but I loathe you that you should withhold
 Your pleasure now.

===================================


04.
Из Дэвида Лоуренса
Смятение (две версии)

Версия 1.

На ярком солнце иней блестит,
паровозный дым в вышине
тает, пока два черных грача
вновь мелькают в окне.

Пустой дорогой катит вдали
красный велик; и вот,
вспотев от страха, я жду: паренёк
сойдёт у наших ворот.

Он едет мимо. Но разве мне
от этого легче? Вслед
смотрю, ощущая: в груди саднит,
и сердцу покоя нет.


Версия 2.

На ярком солнце иней искрится,
за поездом тянутся клочья дыма
и тают, пока две черные птицы
мелькают в окне, пролетая мимо. 

Красный велосипед по пустой дороге
движется, близится, и по мере
сего – я потею в глухой тревоге,
что мальчишка спрыгнет у нашей двери.

Стороной проехал... Облегченье ль это,--
Что' в груди почувствовал глубоко я?
Или нечто до боли внутри задето,
И душе нет покоя?


Оригинал. David Lawrence
Anxiety

The hoar-frost crumbles in the sun,
 The crisping steam of a train
Melts in the air, while two black birds
 Sweep past the window again.
 
Along the vacant road, a red
 Bicycle approaches; I wait
In a thaw of anxiety, for the boy
 To leap down at our gate.
 
He has passed us by; but is it
 Relief that starts in my breast?
Or a deeper bruise of knowing that still
 She has no rest.

===================================


05.
Из Дэвида Лоуренса
У Окна

Осенние сосны гнутся, слушая, как ворчит злонравный
ветер, и черные тополя сотрясает истошный гогот,
покуда здание дня закрывает свои восточные ставни.

Вниз по долине масса надгробий из кирпича
редеет; они наготу обертывают, как могут
в саван тумана, а фонари во тьме бродят, кровоточа.

Листья бросают какое-то слово, пока над окном летят,
бросают его в лицо, чьи глаза, напряженный взгляд
направляя вовне, за ними из-за стекла следят.


Оригинал. David Lawrence
At the Window

The pine-trees bend to listen to the autumn wind as it mutters
Something which sets the black poplars ashake with hysterical laughter;
While slowly the house of day is closing its eastern shutters.
 
Further down the valley the clustered tombstones recede,
Winding about their dimness the mist?s grey cerements, after
The street lamps in the darkness have suddenly started to bleed.
 
The leaves fly over the window and utter a word as they pass
To the face that leans from the darkness, intent, with two dark-filled eyes
That watch for ever earnestly from behind the window glass.

===================================


06.
По канве Дэвида Лоуренса
Парадокс

Это слово... – ты слышал его не раз,
но волей-неволей прищуришь глаз,
словно тебе невтерпёж,
если его прочтёшь.

Эта вещь... – ты её наблюдал стократ,
но как только, глядишь, о ней настрочат,
и книжонку после запустят в свет --
на тебе лица просто нет!

А ту штуку нередко ты делал сам,
и однако ж описывать это – срам;
рассказ, возможно, вызовет шок
и проймёт тебя до кишок.

Но откуда этакий разнобой?
Что не так? Со словами – или с тобой?
Для тебя приемлем любой предмет,
лишь названье – табу, запрет.


Оригинал. David Lawrence
Conundrums

Tell me a word
that you've often heard,
yet it makes you squint
when you see it in print!

Tell me a thing
that you've often seen
yet if put in a book
it makes you turn green!

Tell me a thing
that you often do,
when described in a story
shocks you through and through!

Tell me what's wrong
with words or with you
that you don't mind the thing
yet the name is taboo.

===================================


07.
Из Дэвида Лоуренса
Разладица, из детских дней

У дома ясень клонил свои жуткие розги к земле,
И ночью они, когда ветер мчался, впадая в раж,
Свистели, кромсали воздух, как снасти на корабле,
Ужасно визжали, как в бурю диковинный такелаж.

В доме тогда раздавались два голоса, гневных, злых:
Один словно свистящая в исступлении плеть, 
Другой будто гулкий хлыст... он хотел заглушить ее, одолеть,
Чтобы первый голос в крови при шуме ясеня стих.


Оригинал. David Lawrence
Discord in Childhood

Outside the house an ash-tree hung its terrible whips,
And at night when the wind arose, the lash of the tree
Shrieked and slashed the wind, as a ship's
Weird rigging in a storm shrieks hideously.
 
Within the house two voices arose in anger, a slender lash
Whistling delirious rage, and the dreadful sound
Of a thick lash booming and bruising, until it drowned
The other voice in a silence of blood, 'neath the noise of the ash.

===================================


08.
Попытка из Дэвида Лоуренса
Дематериализация

Много лет мне еще предстоит взаперти гореть,
словно пламя свечи погребальной... пускай оно   
темноту дремотного бытия изнутри освещает впредь,
ибо в теле присутствие духа заключено.

И все годы, покуда топливо жизни горит во мне,
Не имеет значения, чем  питается этот огонь, понеже
В сердцевине его нерушима ночь, и она во сне
Видит все мои сны, постоянно одни и те же.


Оригинал. David Lawrence
Dissolute

Many years have I still to burn, detained
Like a candle flame on this body; but I enshine
A darkness within me, a presence which sleeps contained
In my flame of living, her soul enfolded in mine.
 
And through these years, while I burn on the fuel of life,
What matter the stuff I lick up in my living flame,
Seeing I keep in the fire-core, inviolate,
A night where she dreams my dreams for me, ever the same.

===================================


09.
По ст. Дэвида Лоуренса
Осенняя скорбь

Осени запах пряный 
на лапах звериных крадётся, внушая страх.
Ещё я пугаюсь осенних, дрожащих слезами звёзд,
И храпа ночи в ушах.

Ибо внезапно рушась,
жизнь бросает меня,
беззащитным, нагим
в дебри диких кустов тесня.

В диком кустарнике мира
новорождённая я'года' –
я скукоживаюсь, и качаюсь
в то же время туда-сюда:

Новорождённая ягода плоти,
беззащитная робкой своей наготой,
в диких зарослях мира, в дыханьи
кра'дущейся густой

пряной ночи осенней;
и мой дух убегет, теряя вес,
дух испорченный и обманный,-
он рассеивается весь.

Ибо ночь вобрала',  втянула
мою душу, всю до конца,
и качаюсь я без сознанья,
наподобие мертвеца.

В то же время я весь на виду,
так как дикий кустарник мира явил
нагую ягоду робкой плоти
на пробацию от светил.


Оригинал. David Lawrence
Dolor of Autumn

The acrid scents of autumn,
Reminiscent of slinking beasts, make me fear
Everything, tear-trembling stars of autumn
And the snore of the night in my ear.
 
For suddenly, flush-fallen,
All my life, in a rush
Of shedding away, has left me
Naked, exposed on the bush.
 
I, on the bush of the globe,
Like a newly-naked berry, shrink
Disclosed: but I also am prowling
As well in the scents that slink
 
Abroad: I in this naked berry
Of flesh that stands dismayed on the bush;
And I in the stealthy, brindled odours
Prowling about the lush
 
And acrid night of autumn;
My soul, along with the rout,
Rank and treacherous, prowling,
Disseminated out.
 
For the night, with a great breath intaken,
Has taken my spirit outside
Me, till I reel with disseminated consciousness,
Like a man who has died.
 
At the same time I stand exposed
Here on the bush of the globe,
A newly-naked berry of flesh
For the stars to probe.
                1921

===================================


10.
Попытка из Дэвида Лоуренса
Свет Огня И Сумерки

Тьма скрадывает облик королев,
Но две ладони чёрных рук красны
От вязки мёртвых снопок для копны
Часов, что были славой королев.

Владычицы полуденных часов,
Все в гиацинтах золотых небес,-
Я помню вас... и тот простёртый лес
Над пением узористых цветов.

Здесь белых ламп подснежники блестят,
И город тих, как тих ночной погост,
И ночь лежит поблекшая, без звёзд,
И мглу уже не обагрит закат.


От переводчика.
Пытаясь осмыслить это стихотворение, Kenny Wilson, один из посетителей
сайта allpoetry.com, оставил под авторским текстом выразительный комментарий:
«Намеренно сбивающий с толку интеллектуальный хлам!»


Оригинал. David Lawrence
Firelight and Nightfall

The darkness steals the forms of all the queens,
But oh, the palms of his two black hands are red,
Inflamed with binding up the sheaves of dead
Hours that were once all glory and all queens.
 
And I remember all the sunny hours
Of queens in hyacinth and skies of gold,
And morning singing where the woods are scrolled
And diapered above the chaunting flowers.
 
Here lamps are white like snowdrops in the grass;
The town is like a churchyard, all so still
And grey now night is here; nor will
Another torn red sunset come to pass.

===================================


11.
По стихотв.  Дэвида Лоуренса
Пасмурный Вечер

Зачем, уйдя, ты захотела взять их –
мой часослов, мой сокровенный том,
и с ним – рассказ о небе золотом,
ротондах тёрна, дамах в ярких платьях?

Теперь в потёмках серо-голубых
за чахлым снегом убранных полей
лежат обломки жалких и кривых
домишек среди голых пустырей.

Мерцающие фонари точь-в-точь
подобны жёлтым макам, чуть видны,
а вдалеке косою машет ночь,
вытряхивая звезды из мошны.

И вся земля как пепел, серый прах
с налётом дымки тускло-золотой,
в сплошной коросте,  в слизи, в лишаях,-
а купол неба стылый и пустой.

Я полон ощущением слепого,
меня объемлет ужас, леденя:
последнее сочится кровью слово
из раны умирающего дня.


Оригинал. David Lawrence
Grey Evening

When you went, how was it you carried with you
My missal book of fine, flamboyant hours?
My book of turrets and of red-thorn bowers,
And skies of gold, and ladies in bright tissue?
 
Now underneath a blue-grey twilight, heaped
Beyond the withering snow of the shorn fields
Stands rubble of stunted houses; all is reaped
And garnered that the golden daylight yields.
 
Dim lamps like yellow poppies glimmer among
The shadowy stubble of the under-dusk,
As farther off the scythe of night is swung,
And little stars come rolling from their husk.
 
And all the earth is gone into a dust
Of greyness mingled with a fume of gold,
Covered with aged lichens, past with must,
And all the sky has withered and gone cold.
 
And so I sit and scan the book of grey,
Feeling the shadows like a blind man reading,
All fearful lest I find the last words bleeding
With wounds of sunset and the dying day.
                1916

===================================


12.
По мотиву  Дэвида Лоуренса
Любовная Связь

С сумеречного неба свисает бутон луны,
звезды-арахны нити свои плетут,
подглядывая за нами без паузы с вышины –
как, мол, мы тут.
 
Пойдем же скорей к деревьям, где под листвой
тёмный для нас альков,
где будем вне сферы внимания мы с тобой
даже для мотыльков.

Там, в потайном шатре вороных ветвей,
шаркающих по грунту, листы клоня,
ты вырвешь терние злой досады моей,
сполна излечишь меня.

В эту пряную ночь под шатром из тиса, где тьма
так прекрасна,- я был бы рад
дотла тебя сжечь, словно мирру,- сойдя с ума,-
превратить в аромат.

Здесь даже звёзды не смогут выследить нас,
доискаться, заметить нас как-нибудь,
даже белые мотыльки не слетятся сюда сейчас,
чтобы нас спугнуть.

О, целуй же, губами прах с моих уст сотри,
Из груди моей изыми недуг,
В лоно свое прими, сохрани внутри,
Затемни мой дух.

Не разрушь меня даром, молю, не спеши губить,
тьмы духовной не трать,
но вкуси, о вкуси, и дай мне её вкусить --
сокровенную благодать!


Оригинал. David Lawrence
Liaison

A big bud of moon hangs out of the twilight,
 Star-spiders spinning their thread
Hang high suspended, withouten respite
 Watching us overhead.
 
Come then under the trees, where the leaf-cloths
 Curtain us in so dark
That here we?re safe from even the ermin-moth?s
 Flitting remark.
 
Here in this swarthy, secret tent,
 Where black boughs flap the ground,
You shall draw the thorn from my discontent,
 Surgeon me sound.
 
This rare, rich night! For in here
 Under the yew-tree tent
The darkness is loveliest where I could sear
 You like frankincense into scent.
 
Here not even the stars can spy us,
 Not even the white moths write
With their little pale signs on the wall, to try us
 And set us affright.
 
Kiss but then the dust from off my lips,
 But draw the turgid pain
From my breast to your bosom, eclipse
 My soul again.
 
Waste me not, I beg you, waste
 Not the inner night:
Taste, oh taste and let me taste
 The core of delight.

 ===================================


13.
По стихотв.  Дэвида Лоуренса
Если Вслушаться

Я слушаю, дорогая,
как ты молчишь, и вот
молчание осязает мои слова,
и в плен их берёт.

Высыпаясь из горна, мои слова
искрят на лету,
а ночное небо легко поглощает их,
погрузив в темноту.

Беззаботный жаворонок звенит,
устремляясь в зенит,
но молчанье и птицу и песню её вберёт,
и шутя растворит.

Поезд к югу мчит, грохоча,
в развевающемся дыму;
но крадется тень тишины
параллельно ему.

А из кузницы мировой,
в вихре жизни кружа,
вылетают несметные искры людей
в ночь раздоров и мятежа.

Но вовек не смогут они
темень ночи переверстать,
и лишь звёзды плавают в тишине
поплавкам подстать.


Оригинал. David Lawrence
Listening

I listen to the stillness of you,
 My dear, among it all;
I feel your silence touch my words as I talk,
 And take them in thrall.
 
My words fly off a forge
 The length of a spark;
I see the night-sky easily sip them
 Up in the dark.
 
The lark sings loud and glad,
 Yet I am not loth
That silence should take the song and the bird
 And lose them both.
 
A train goes roaring south,
 The steam-flag flying;
I see the stealthy shadow of silence
 Alongside going.
 
And off the forge of the world,
 Whirling in the draught of life,
Go sparks of myriad people, filling
 The night with strife.
 
Yet they never change the darkness
 Or blench it with noise;
Alone on the perfect silence
 The stars are buoys.

 ===================================


14.
Из Дэвида Лоуренса
Погибающий Лотос

Как лотосы из гущи водных трав –
о, сколько раз в моей крови без зова
надежды робко поднимались снова,
из тёмного узилища сбежав.

Лишь страстью и свеченьем облечён,
я наг в моем цветеньи перед нею,
и лотосом изысканным белею,
хотя с гнилого дна явился он.

Всего себя я в жертву принесу
подруге, что меня любить могла бы,
но ей несносен вид кувшинки слабой,
горючей, изливающей росу.

И все мои бутоны и цветки
сжимаются от муки превеликой.
Их не спасёт улыбка луноликой,
смягчившейся на зов моей тоски.


Оригинал. David Lawrence
Lotus Hurt by the Cold

How many times, like lotus lilies risen
 Upon the surface of a river, there
 Have risen floating on my blood the rare
Soft glimmers of my hope escaped from prison.
 
So I am clothed all over with the light
 And sensitive beautiful blossoming of passion;
 Till naked for her in the finest fashion
The flowers of all my mud swim into sight.
 
And then I offer all myself unto
 This woman who likes to love me: but she turns
 A look of hate upon the flower that burns
To break and pour her out its precious dew.
 
And slowly all the blossom shuts in pain,
 And all the lotus buds of love sink over
 To die unopened: when my moon-faced lover,
Kind on the weight of suffering, smiles again.

 ===================================


15.
По стихотв.  Дэвида Лоуренса
Новогодняя Ночь

В конце последнего дня
остались лишь черная ночь
и жар от огня.

Огонь в камине для нас.
И мы – два сочных зерна,
отложенных про запас.

Слышишь, вкруг очага
бродит темень, звеня.
Разденься же донага.

Твоё горло, где ссадин след,
незащищённость грудей и плеч,
пламени алый плед!

И вибрирует темнота,
когда блик, вспорхнув от ступней до рта,
целует тебя в уста!


Оригинал. David Lawrence
New Year's Eve

There are only two things now,
The great black night scooped out
And this fireglow.

This fireglow, the core,
And we the two ripe pips
That are held in store.

Listen, the darkness rings
As it circulates round our fire.
Take off your things.

Your shoulders, your bruised throat!
You breasts, your nakedness!
This fiery coat!

As the darkness flickers and dips,
As the firelight falls and leaps
From your feet to your lips!

 ===================================


16.
Из  Дэвида Лоуренса
Фортепьяно

Женщина в сумерках тихо поёт для меня.
Я уплываю назад, до былого заветного дня:
вижу ребенка, сидящего под фортепьяно
                в гудении, в рокоте струн;
стройные ножки поющей улыбчивой матери
                стискивает шалун.


Этот волшебный вокал выдаёт меня с головой
прошлому…  сердце рыдает,
                и я, словно сам я не свой,
снова будто бы дома... .
                Воскресный вечер зимы,
в уюте гостиной звенит клавир и звучат псалмы.


Напрасно певица тщится 
                усиливать громкость рьяно
под appassionato большого 
                черного фортепьяно.
Где ныне моя возмужалость? Це'лую жизнь спустя,
в потоке воспоминаний,
                я слёзы лью, как дитя.


Оригинал. David Lawrence
Piano

Softly, in the dusk, a woman is singing to me;
Taking me back down the vista of years, till I see
A child sitting under the piano, in the boom of the tingling strings
And pressing the small, poised feet of a mother who smiles as she sings.

In spite of myself, the insidious mastery of song
Betrays me back, till the heart of me weeps to belong
To the old Sunday evenings at home, with winter outside
And hymns in the cosy parlour, the tinkling piano our guide.

So now it is vain for the singer to burst into clamour
With the great black piano appassionato. The glamour
Of childish days is upon me, my manhood is cast
Down in the flood of remembrance, I weep like a child for the past.

  ===================================


17.
По канве ст.  Дэвида Лоуренса
Вспыхнувшая Весна

Вот весна разразилась безумным зелёным огнём,
все кусты и деревья в смарагдовом водовороте;
и терновник зацвёл, весь в клубах испарений на нём,
и курится лесок, и трепещет тростник на болоте.

Я пожаром весенним взволнован, смущён, изумлён, 
этим пламенем, вмиг разгоревшимся  в кущах и чащах,
вихрем искр, налетающих, мчащихся с разных сторон,
человеческих лиц, перед взором моим проходящих.

Что ж я сам? Из какого источника жар почерпну?
… И душа моя мечется, бьётся средь этого шквала,    
тает в яром огне, растворяясь, вливаясь в весну
лёгкой тенью, что сбилась однажды с пути, и пропала.


Оригинал. David Lawrence
Enkindled Spring

This spring as it comes bursts up in bonfires green,
Wild puffing of emerald trees, and flame-filled bushes,
Thorn-blossom lifting in wreaths of smoke between
Where the wood fumes up and the watery, flickering rushes.
 
I am amazed at this spring, this conflagration
Of green fires lit on the soil of the earth, this blaze
Of growing, and sparks that puff in wild gyration,
Faces of people streaming across my gaze.
 
And I, what fountain of fire am I among
This leaping combustion of spring? My spirit is tossed
About like a shadow buffeted in the throng
Of flames, a shadow that?s gone astray, and is lost.



                ===================================
                ===================================
                ===================================