Ромашковый флер!

Моим сестрам.





Ветер

            по-прежнему

                веет

                протяжно - воздушно,

срывая с ромашек
 
                нежные лепестки.

Белая,

              я говорю Тебе искренне и

простодушно:

                в душе моей нет

ни  печали, ни прошлой тоски.

Ты ли меня приручала? ,

             буквально - ретиво,

ведя за собой

     по просторам

                великой земли,

я брел за тобой,

                немножечко плача

и гордо - спесиво,

и все мои слезы - ... они были

только мои...

          Silentium....  Мир

удивительней, чем поэтеза

                на  блюдце

с чайным

                оттенком,

врывающей   в    душу

           скабрезный и мелкий               

  абсурд;

                Ты ли смотрела

на это

                пушистым коТенком?.. ,

вновь отдавая

                мои треволненья на суд?!

Лгу.

Не себе.

                Проповедникам Высшей

Печали.

          Что - то таю и мечтаю

остаться навек

тем, на котором не ставят,

не ставят печати :

             этим, пожалуй, и

жив ... и жив   

                человек.

Голос

             главенствует,

                мораль остается

второю :

спорю с собой,

                нервно курю в

пустоту,

Нева потакает мне... -

                не нежной


 сиделкой, - другою,

и вновь

                воспаляет во мне

и любовь, и мечту!

Стремлюсь

                в мирозданье


остаться

                нелепым,

Иисусовым

                пеплом,

                навек распыленным

во вгле,

и так унестись со

шквалистым ветром

                то ли на ступе,

то
   
           ль   на метле!..

----


"Лю-- б -- л--юююю...! " -

        я выкрикну миру всем сердцем!

И жизнь  Моя   станет - опять -

              вечно - сплошной

карнавал!

Молю-юююю... -

оставить открытой ту

                райскую 
 дверцу,

где я оставался - дитя -

и, как прежде, мечтал.