Решето

24.11.2025

Ноябрь перебирает чётки суток,
округлостью шершавой поглощён,
секунды метеорами несутся,
их соло безыдейно и общо,
прозрачность траекторий и текстуры,
невидимость, как первородный грех,
они уже закончились де-юре,
де-факто ни на квант не постарев...
Отсчитывая день, неделю, месяц,
как будто бесконечный метроном...
А осень грязь со снегом в тесто месит,
и думает, по сути, об одном,
что после ей безвременье приютом,
ей больше не являться в этот мир...
Другую осень станут по минутам
описывать, на части разломив,
деля по месяцам, и, как придётся,
размазывая рифмы по строкАм,
выпячивая личное юродство
как отсвет непохожести. К словам,
снобизмом козыряя, придираться, —
собрата обесценив раньше всех...
Кан-кан литературных папарацци,
как танцы мошек в лесополосе,
под шум листвы и трансовые ритмы —
колёсных пар железный перестук.
Луна на нить нанизывает рифмы,
их раскопав, как некогда петух
жемчужное зерно в навозной куче.
Ноябрьский раздражающий сквозняк
тепло уносит, зябнешь невезуче,
согреться не пытаешься никак...
А в чашке гуща выпитым эрзацем
меняет формы, путает, юлит,
ломает принцип «быть, а не казаться»,
когда активы лета на мели...
В невиданной доселе глухомани
блуждает заплутавший пассажир,
билет стыдливо комкая в кармане,
блуждает не по правде, а по лжи,
шарахаясь куста и каждой тени,
хватаясь за соломинку свечи,
дурные мысли бодро взбутетЕнив,
дрожа, как лист, на каждый божий чих,
поёживаясь в сумеречной нави,
и вздрагивая будто от тычка:
«А ну, как кто-то прячется в канаве?..» —
и выскочит, и выгнется строка
от резкого, холодного испуга,
из паники вбирая смысл и ритм,
зачем, зачем, находим мы друг друга,
и топчемся понуро у двери
закрытой, не решаясь постучаться?
Не скажет мгла, она же не про то...
А дождик поливает часто-часто,
слезами орошая решето...