Серо небо, слезливый Боже

сердобольные глаза в надломе бытия
серый небосвод промзоны пошатнулся
треснув в переломы косточки миров
ресницы капают в заводские трубы
уснула вся работа, люди вышли поглазеть
на взгляд огромный в стуже облаков
мороз так рубит спать, но сегодня не до сна
демиург решил открыть окно
пора проветрить затхлых человечков
что столпись поглазеть, почему им не заплатят за работу
почему станок не рубит их металл
очертания чьих зрачков потушило табачок
кто же сделал снег дождём,
и зачем он смотрит сквозь проталины эфира
только лишь вопросы и сомнения терзают ум
мелких таракашек, что бегут под лампадкой зрака
как же спать? если ночью так сияет?
может он потом заглянет? когда я в выходные убегу
или, если заболею, отпуск, все дела
зачем он нужен в тот момент,
когда так занят люд?
жён глазами не накормишь,
дети хмурые глаза не любят,
да кто вообще его к нам звал?
пускай уходит, залатает дырку
и забудет все ходы и лазы,
мы все таки и так жили хорошо,
может было тяжело, но мне мучаться под взором стыдно
если и пришел, то чего он прячет рожу?
пускай спускается, тапки скинет
руки всем пожмёт, чая мы хлебнём
и он всё-таки то скажет, зачем все это нужно?
закусим колбасой беседу,
поиграем в карты, все равно работа потерялась
лучше хоть в компании хорошей время убивать
и тут меня, кто-то перебил,

а вдруг, просто предположим,
он злодей и желает нам проблем?
и теряем мы копейки прям сейчас,
потому что, он, да, именно он!
этот гадкий, широкоглазый мудень
хочет, чтобы жить была затычкой в жопе
чтобы мы не знали ни сладости, ни гадости
чтобы мы запомнили одно
небо серо. зрачок слезливый.
и дырку, что уже никто и не закроет никогда.
поднялся гул, и правда, хули смотрит?
если тут сгнивают эполеты,
и сносят монументы доблестных эпох,
если нету радости, да и пакости делать западло,
если время до него текло как студень,
если жизнь лишь как бремя посередине живота,
вот-вот свяжет все кишки в миловидный бантик
и останутся от меня лишь костяшки, червячки, стекляшки

все ругались и не знали,
почему господь все смотрит и молчит.
но как и люди не в силах понимать его,
так и он не в силах объясниться,
протянув свои персты,
заставил он работать все машины,
вновь завод набух кистой,
и опять забыли все о том,
что смотрел с небес господь.