Ты мне швырнул двугривенный любви

Ты мне швырнул двугривенный любви
И за руку на стол - пляши цыганка!
И я метнулась встрепанным, в крови,
Так мастерски подстреленным подранком.
Не вскрикнула. Не отвела руки
Рукой своей доверчивой и теплой.
И дробью хохотнули каблуки.
И, охнув, эхом отозвались стекла…
Цыганка я.
        Язычница.
                Гляди,
Как черным смерчем
               юбка по стаканам!
Я знаю все, что будет впереди,
Давно привыкла к ранам и обманам.
Навзрыд.
       На взгляд.
               А-ну, давай живей!
Покаты плечи,
            но ладони в небо.
Ты не учел: рабынею твоей
Я не была. Огонь приручен не был.
Что ж стихли вы, привыкшие к слезам?
Что ж вилки залежались у закуски?
Не ожидали - грянула гроза!
Эх, руки-молнии, что так в запястьях узки!
Быстрей.
       Быстрей.
              Возможно ли быстрей?
О, как нелеп ты, там внизу застывший.
А я, как встарь, сгораю на костре,
Колдуньею, себе не изменившей…
Все кончено. Ладоней не тревожь.
Последний такт отбит движеньем сердца.
Цыганка я. И, значит, - не вернешь!
Но всхлипнет дверца. Но зальется дверца.
А мне молчать. Молчать, покуда скроешь
От тысяч или хоть от одного,
Что сам, такой расчетливый, не стоишь
Единого
     движенья
             моего!