На смерть деда

Июль, две тысячи девятнадцатый.
Расплавлен воздух, духота и зной.
Из деревеньки возвращаемся,
А дед Витя, отец мамин, больной.

Один был дома. И удар его хватил.
Инсульт. И мир его теперь – туман.
Он ничего уже не говорил,
Лишь «ми-ми-ми» слетало с бледных губ, как стон...

Мой брат, студент, растерянный юнец,
Пытался что-то деду объяснить
Про карту просроченную, пенсию, про банк… Дед
Терял рассудок, продолжая «ми-ми-ми» твердить.

А мама нервничала, срывалась в крик,
На деда, на беспомощность его.
Я, ординатор, к этому привык,
Но сердце сжалось, видя это всё.

Дежурил в морге, средь чужих смертей,
Потом домой – и снова этот ад.
Пытался деда посадить, поднять с постели,
Но он слабел и угасал его взгляд.

И вот однажды ночью, в тишине,
Звонок. Привезли. Он. В мое дежурство.
Утром вскрывать не стали. Просто – возраст, такой был...
Помыли, в чистое одели.
Он лежит.
В гробу у дома, у родных дверей.
Прощались молча, пряча боль в груди.
И отвезли его к жене Наталье,
Что с тринадцатого года лежит в  земле сырой.

Август. Красный Яр. Ковылкинский район.
Картошку мы копаем с Павликом вдвоём.
Земля сухая, комья бьют по сапогам.
А брату названивает какая-то мадам.

С практики, из лагеря, какой-то мутный флирт,
Развести пытается его, хитрит.
А он не слышит, мыслями далёк,
Как будто в нём самом погас тот фитилёк.

Под вечер я включил сериал – судьба-злодейка.
«Вскрытие покажет». Инга. Судмедэксперт.
А Павел встал, расстроенный, со скамейки,
Ушёл глушить тоску в машине под музон.

И вот сентябрь. Первое число.
Ковылкино. Прохладой встретило оно.
Я заступил на службу, в этот тихий дом,
Где смерть становится профессией, трудом.
Судмедэкспертом.
В местном морге.
За секционным столом.

Где холод стали – мой привычный друг,
И запах формалина – мой удел.
Где каждый случай – новый, сложный круг,
И истину найти – моя главная цель.

Я вижу то, что скрыто от других,
Разгадываю тайны прошлых дней.
В молчании тел, в рассказах их глухих,
Ищу ответы, становясь мудрей.

И каждый раз, когда рука дрожит,
И сердце замирает от тоски,
Я вспоминаю деда, что лежит,
И понимаю – нет пути назад, лишь шаг вперёд, в мир скорбный, но такой родной.