Москва. Весна конца восьмидесятых...

Москва. Весна конца восьмидесятых.
Тысячелетней церкви торжество.
Меня не то чтоб приняли, как брата,
Скорее, я сошел за своего.

Я в свете богословских категорий
Был недостаточно воцерковлен,
Что, впрочем, не мешало петь мне в хоре
И даже делать доски для икон.

В то время было все гораздо строже;
У старожилов странный был подход,
Те с ходу отвергали по одежке
Всех, кто посмел не соблюсти дресс-код.

А я не мог понять, свои проступки,
Свои грехи безжалостно кляня,
Чем, например, девчонка в мини-юбке
Для Бога неугоднее меня.

И, поднимаясь всякий раз на клирос
Иль стоя на молитве дотемна,
Я сомневался в том, что Божья милость
Меж избранными распределена.

Я шел к себе. Путями непростыми.
Грешил, отчаивался, унывал.
Что ж, на ступеньку рядом со святыми
Я никогда и не претендовал.

Но верил, словно истинный ревнитель,
Сквозь разочарование и боль,
Спаситель примет всех в свою обитель
И упразднит досужий фейс-контроль.