Гася

Что если бы Артамон Валерьянович Выходоркин, не пошел сегодня на день благодарения, что если бы не пропустил Гасю Кондратьевну Шмок вперёд , ей не оторвало бы голову, ах этот портвейн, говорила мама Тома, все беды от него и большевиков.
Говорила я ему: «Артамон, не ходи, в животе урчит, на душе пасмурно, быть беде!» Но он, упрямый, натянул свой праздничный пиджак с пятном от борща и поплелся на праздник.
И вот результат. Не будь в его глотке этого липкого, ворованного портвейна, не затумань он свой рассудок жалостью к индейки и одиноким соседкам, он бы не пропустил Гасю Кондратьевну Шмок вперед. Не крикнул бы ей с пьяной галантностью: «Проходите, душенька, вам виднее!»

А она, бедолага, вся в своих заботах о смеси из хлеба, зелени, овощей и специй, которую запекают внутри индейки и ревматизме,шагу не успела ступить под арку парадной, как с карниза пятого этажа сорвался тот самый злополучный Артамон Валерьянович.

Голова Гаси Кондратьевны отправилась в самостоятельное путешествие по двору, пока ее тело, по старой привычке, сделало еще два шага и лишь потом рухнуло у почтовых ящиков.

И теперь Артамон Валерьянович Выходоркин сидит на кухне,с тыквенным пирогом и в ушах у него стоит тот самый, навсегда врезавшийся в память звук — негромкий, влажный хлопок.Милая Гася.