Орлик. История моего папы

Прервав полёт, с небес стремительно, уже как просто опереньем напоминая птицу, как камень, лишь издавая стон и зоркие свои глаза уже закрыв, в предсмертной муке рухнул в землю, твёрдую уткнувшись,
молодой орёл.

Учуяв это, собака во весь опор бежит к нему, трофеем чтобы похвалиться перед своим хозяином — неопытным ещё совсем стрелком. Остановившись у упавшей неподвижной птицы и хвостом виляя, громким лаем мир оповестила: «Я здесь, мы победили! Хозяин, дай команду — и твой приказ любой исполню я, твой верный пёс!»

К орлу, беспомощному, застывшему на поле в какой-то позе нелепой и непонятной, бежит обескураженный, растерянный молодой охотник. На полпути, отбросив и винтовку, и патронтаж, склоняется над павшей гордой птицей.

Шальная пуля, утке жирной предназначавшаяся, только ей, ушла намного не туда. Отстреливать орлов он никогда б не согласился — да и охотник он совсем ещё не тот, лишь видимость: чтоб погордиться, побахвалиться и фото сделать бравое для друзей своих.

Орёл дышал, хрипя, но кровь текла из перебитой шеи — лишь несколько мгновений осталось жить покорителю высот. А ведь полёт был сегодня первым: он тщательно и долго готовился к нему, летая от реки до леса, сил набирая и смотря на старших, на их полёт, запоминая все их действия, которые позволят на сотни метров, поймав ветров движенье, поближе к облакам добраться и стать вдруг самым мощным и красивым — и имя получить Орёл уже не по оперенью и по форме клюва, а за тот факт, что выше их уж просто никого и нет.

И вот нелепый маленький свинца кусочек прервал дебютный, такой блистательный, красивейший полёт.

Охотник, бегло оглядев, куда попала пуля, не растерялся: платком большим закрыл кровотеченье, взвалил трепещущее, всё в крови, орла холодеющее тело и к своей машине поволок. Собака, умное созданье, поскуливая, всё сразу поняла — сидела рядом, на орла упавшего смотря.

Охотник ехал и мечтал, чтобы скорей приехать к дому. Вот и деревня показалась — супруга Настя по-женски поняла издалека, что неприятность или напасть какая-то случилась, увидя и клубы пыли, и гудки услышав, и скорость мужниной машины, которая с огромной скоростью неслась.

Григорий, молодой охотник, с машины выскочил, рванул к почти умершей птице и на руки Насте передал, почуяв, что здесь нужны другие знания и деревенская сноровка, а он, как был из города, так им и остался.

— Ошибка вышла, — молвил он. — Нам исправлять её всенепременно надо. Давай скорее помогай — и этой птице, а потом и мне.

Потом, как люди, несведущие в премудростях всех медицинских операций, но с добрыми сердцами, как могли, в бинты укутали, закрыли тряпочкой орлиные глазницы, все раны обработали, на когти временные войлочные тапочки надели, чтоб не оцарапал ими сам себя, и в сени тихие заботливо снесли и на подстилку положили.

Потом пошло всё по порядку: день за днём — и на поправку вскоре повернулось. Орёл окреп, привык к заботливым рукам и обхожденью и понял, что здесь живут друзья его. Остался жить у них, сам на охоту вылетая, присутствием своим нисколько их не обременяя.

А позже свил себе приличное гнездо на крыше бани и обрёл здесь дом. Потом орлицу пригласил, всё объяснил ей, дорогой своей любимой половинке.

А сказ был о моём отце. Вот почему я тоже с ними здесь живу: я здесь родился, в большом крестьянском доме на краю села. Вернее — живём мы рядышком, на высоте, у бани, а я пока в родительском гнезде тихонечко расту и скоро тоже буду гордой птицей.