Мария 4. мефистофель. 18

[Куплет 1]
Сырость, своды давят, как могильный пресс.
Мой проводник, мой личный чёрт, мой гид – проклятый бес.
Он говорит: "Она вот тут, за медью кОваной,
Твоя голубкa, вся тоской и верой скована".
Я рвусь к ней, нервы – как натянутый канат!
"Давай, рогатый, шевелись! Я ждать не рад!"
А он колдует, шепчет бред, скрипит ключом во тьме,
И пот течет по лбу у адской сатаны.
Дверь не идет! Он хрипит: "Проклятье, доктор, тут
Молитвы въелись в древо, святоши стерегут!
Любой засов мне – как песок, любая цепь – труха,
А эта – будто в ней сидит душа архангела!"

[Припев]
(Бит становится громче, агрессивнее)
Эй, Фауст, рвись! Но цепи не порвать!
Душа чиста, ей в твоей тьме не выживать!
Ты продал душу за мираж, за юности азарт,
А у нее в руках – святой, некраплёный штандарт!
Ты к ней с огнем, а у нее – холодный, тихий свет.
Ты кричишь "Да!", а слышишь только твердое "Нет!".

[Куплет 2]
Он навалился, вышиб дверь, как выбивают зуб.
В проёме – лестница во мрак, как в преисподней сруб.
И снизу – щель, полоска света, тонкая, как нить.
Я вниз, по ступеням, чтоб эту нить соединить.
И вот она. Стоит, белее мела и холстА.
Под чёрным клобукОм – невинность и святая простотА.
В глазах – покой, такой, что мне вовек не обрести.
Я ей шепчу: "Бежим! Прошу, любимая, прости!"
"Коней седлают! дЕва, слышишь? Это я, твой друг!"
Она глядит, но видит пустоту, немой испуг.
И шепчет: "Призрак... Голос твой... Как он проник сюда?
Святые стены не пропустят демона и зла".

[Бридж]
(Музыка затихает, остается только тревожный гул и хриплый шепот)
А сверху бес орет: "Скорей! Нас прищемИт засов!
Мы в мышеловке, Фауст! Здесь капкан для дураков!
Дверь не сдержать! Она захлопнется, и нам – конец!"
И в этот миг ее глаза увидели, кто мой "стервЕц"...

[Куплет 3]
"Кто этот черный?! Фауст, ты окутан мглой!"
Её звенящий голос – как удар над головой.
"Ты страшен мне! Уйди! Оставь! Спаси, о Боже мой!"
Она прижалась к ледяной стене, как зверь больной.
И я ослеп. Как будто солнце мне в глаза – до слёз.
Она ушла по светлой тропке, где я не найду и роз.
Я пошатнулся, своды рухнули, накрыли с головой,
И только лишь "Мария" вырвалось с последнею мольбой.
Я пАдал в бездну, но его плащом был схвачен и укрыт,
И разум мой был тьмой забвения на миг убит.

 [Аутро]
Очнулся в башне. Снова эта клетка, эта быль.
Над рожей – рожа, бес мне зелье сунул, как костыль.
"Испей, мой доктор! Оживит! Прогонит боль и страх!"
И я глотнул... и образ дЕвы превратился в прах.
Туман в глазах, и стены кельи скрылись в мутной мгле,
И светлый лик ее растаял на проклятом дне...
Я оттолкнул его рукой, я прохрипел ему в ответ:
"Уйди, рогатый... Боль уйдет. А память... Памяти уж нет".