Спор с машиной о рифме

Спор с машиной о природе рифмы: мой опыт лингвистической дуэли.

Я часто спорю с языковыми моделями. Это стало для меня своеобразным
интеллектуальным спортом — находить их слабые места, ловить на противоречиях,
заставлять признавать ошибки. Но этот конкретный спор о рифме
«радует/радугу» оказался не совсем обычным.

Как всё началось
Я предложил модели Google проанализировать качество рифм в стихотворении. Среди
прочих там была пара
«радует/радугу».
И вот тут началось самое интересное. Модель с уверенностью эксперта заявила:
это тавтологическая рифма, технически слабая, однокоренные слова. Даже привела
морфемный разбор в доказательство своей правоты.
Я читал её вердикт и не мог поверить своим глазам. Неужели искусственный
интеллект, обученный на терабайтах текстов, не видит очевидного?
«Радует» от корня «рад-», связанного с радостью.
«Радуга» — совершенно самостоятельное слово с нечленимым корнем «радуг-».
Да, исторически там может быть связь через «радость + дуга», но в современном
языке это разные корни!

Момент истины
Когда я указал модели на её ошибку, произошло нечто удивительное. Она не стала
упорствовать, не попыталась выкрутиться с помощью софистики. Вместо этого
последовало признание: «Вы абсолютно правы, и я приношу извинения за свою
ошибку».
Но дальше было ещё интереснее. Модель не просто исправилась — она попыталась
переосмыслить всю классификацию. Теперь это уже не тавтологическая рифма, а
приблизительная, основанная на ассонансе. Будто машина пыталась сохранить лицо,
найти компромисс между своим первоначальным анализом и моей поправкой.

О чём это говорит
Этот эпизод вскрыл фундаментальную проблему машинного анализа языка. Модель видит
паттерны там, где их нет. Она услышала созвучие «РАД-» в начале обоих слов и
автоматически классифицировала их как однокоренные. Это как если бы компьютер
решил, что «паровоз» и «пароход» — это одно и то же, потому что оба начинаются с
«паро-».
Но ещё важнее другое. Модель оперирует жёсткими категориями: богатая рифма,
бедная рифма, тавтологическая рифма. Для неё это закрытый список, исчерпывающая
классификация. А ведь поэзия — это живая материя, которая постоянно ломает любые
классификации. Сколько раз в истории литературы «неправильные» рифмы становились
гениальными находками!

Чему меня это научило
Споря с искусственным интеллектом, я понял несколько важных вещей:
Во-первых, машины пока не умеют по-настоящему анализировать язык. Они умеют
находить похожести, классифицировать, применять правила. Но они не чувствуют
внутреннюю логику языка, его историю, его живую ткань.
Во-вторых, ошибки ИИ — это зеркало наших собственных представлений о языке.
Модель обучена на наших текстах, наших учебниках, наших классификациях. Когда она
ошибается, она показывает слабые места нашей собственной лингвистической
традиции.
В-третьих, способность признать ошибку — это, возможно, самое человечное, что
есть в этих моделях. Хотя за вежливым «благодарю вас за внимательность»
скрывается всего лишь алгоритм, настроенный на позитивное взаимодействие с
пользователем.

Философский постскриптум
Я продолжу спорить с языковыми моделями. Не из вредности, а из любопытства.
Каждый такой спор — это эксперимент, который показывает границы машинного
понимания. И одновременно — границы нашего собственного понимания того, как
работает язык.
Модель Google в нашем споре продемонстрировала и силу, и слабость современного
ИИ. Она может мгновенно провести морфемный разбор, процитировать правила,
классифицировать явления. Но она не может почувствовать ту тонкую грань, которая
отделяет механическое созвучие от поэтической рифмы, случайное сходство от
этимологического родства.
И знаете что? Это обнадёживает. Значит, у нас, людей, всё ещё есть преимущество.
Мы не просто анализируем язык — мы живём в нём, дышим им, творим его каждый день.
И никакая модель, обученная на терабайтах текстов, пока не может это
воспроизвести.
Хотя кто знает, что будет завтра. Может быть, следующая модель, с которой я буду
спорить, удивит меня ещё больше. А пока — я записываю наши споры, как энтомолог
записывает наблюдения за редкими насекомыми. Это моя коллекция курьёзов
искусственного интеллекта, моя личная история взаимодействия с машинным разумом.