Отчий двор

    Неизменно, до сих пор,
    От думок сокровенных,
    Мне снится отчий двор,
    Времён послевоенных.

    Повсюду следы войны,
    Развалины и горелки,
    Но гордостью полны,
    Резвятся посиделки.

    Любили собираться,
    За рюмкой посидеть,
    Дурачиться, смеяться,
    И песни громко спеть.

    Нам интересно было,
    Окрестным пацанам,
    Как всё происходило,
    С кем танцевали там.

    И потому мне нынче
    Так не хочется спать,
    И позитивом взвинчен,
    О прошлом вспоминать.
   
    Наш дом одноэтажный
    Жался в глубине двора,
    Жил дядя Савва важный,
    Мы боялись его, детвора.

    Чуть что, хватал метёлку,
    Грозился, сверля глазами,
    Кричал на нас без умолку,
    Но мы разбегались сами.

    Супруга его, тётя Лиза,
    Была веселей и добрей,
    Но с нею Савва грызся,
    Груб был старый еврей.

    А рядышком дядя Боря,
    Что у тёти Розы мужем,
    Весельчак, не знал горя,
    На войне был контужен.

    Любил сочинять байки,
    Как весело они воевали,
    Заикался, и дочь Майка,
    Сын Оська, мы хохотали.

    В комнатёнках, что дальше,
    Большая семья украинцев,
    Тётя Маня с дядей Сашей,
    Их сын лопоухий Митька.

    Он сыном был тёти Мани,
    Дядя Саша был его отчим,
    Ревностью жену тиранил,
    И Митьку костерил очень.

    Ещё Соломея и Афанасий,
    Отец с матерью тёти Мани,
    Их диалог бывал прекрасен,
    Мы были полны внимания.

    - Чого тоби, стара, потрибно?
    Ворчал Афанасий Иванович,
    - Ахванасию, та купы хлиба!
    Их свара завихрялась заново.

    Они были милыми стариками,
    И когда её Ахванасия не стало,
    Ковыляла нетвёрдыми ногами,
    И деда взглядом всюду искала.

    В комнатке-пенале жила пара,
    Тётя Тося и дядя Ваня, матрос,
    «Кацапка» всердцах её звали,
    Из Астрахани муж её привёз.

    Сын её, Юрка, мой приятель,
    Добрый мальчишка отличный.
    Дядя Ваня держал голубятню,
    Я пролазил с ним туда обычно.

    Как-то влетев к ним за Юркой,
    Я картину неожиданно увидал,
    Тётя Тося, дядю Ваню, губкой,
    Мыла. Он в тазике голый стоял.

    Так мы жили, купались в миске,
    А душ летом, во дворе, из бочки,
    И уборная в конце двора, близко,
    Конечно, неудобно бывало ночью.

    А ещё был у них маленький пёсик,
    Его шёрстка была протёрта на боку,
    Смазывала ранку пёсика тётя Тося,
    Нежную любовь я забыть не могу.

    Но Юрка уехал, а хозяев не стало,
    Пёсика из жалости сосед их забрал,
    А пёсику любви хозяйской нехватало,
    Он приползал и лёжа у двери их ожидал.

    Рыдал весь наш многонациональный двор,
    Где бегали мы друг к другу по-соседски,
    А распрей, пьянок, скандалов, ссор,
    Не было в отчем дворе советском.

    8.11.2024 года