Монолог с Папой - Тебя нет уже 35 лет

Иногда я думаю,
что если бы у меня была возможность поговорить с тобой сейчас,
я бы, наверное, долго молчал
перед тем как начать.
Не потому что не знаю, что сказать —
а потому что слишком многое
не было сказано вовремя.

Тридцать пять лет —
это почти целая жизнь без тебя.
Ты ушёл так рано,
что мне пришлось самому придумывать,
каким должен быть отец.
И, может быть, поэтому я долго путался в себе,
долго искал какие-то ответы,
которые, как я теперь понимаю,
никто уже не мог дать.

Если бы ты сидел напротив,
я бы спросил:
ты знал, что так выйдет?
Ты думал, что мир справится?
Что я справлюсь?

Я не винил бы тебя,
не кричал,
не требовал объяснений.
Я просто хотел бы услышать,
как ты дышишь рядом.
Понять хотя бы немного,
кем ты был на самом деле,
а не в обрывках чужих рассказов,
в случайных воспоминаниях,
где ты больше образ, чем человек.

Знаешь,
самое странное —
я не знаю, какие у тебя были привычки.
Что ты любил.
Что тебя злило.
О чём ты мечтал.
Это пустоты, которые время делает только глубже.

И всё же…
временами мне кажется,
что часть тебя всё равно рядом.
Не в виде голоса,
не в виде руки на плече —
а просто как лёгкий след,
который не исчезает.
Как будто в моей жизни есть пространство,
которое когда-то принадлежало тебе,
и оно осталось,
даже если тебя нет.

Тридцать пять лет —
и я уже давно взрослый,
иногда даже слишком.
И всё же,
когда мир давит сильнее обычного,
я ловлю себя на том,
что ищу не совет,
не объяснение,
а ту простую тишину,
в которой можно было бы быть рядом с тобой
хотя бы минуту.

Если честно,
я не знаю, какой бы ты стал,
если бы остался.
Не знаю, были бы мы близкими
или чужими.
Не знаю, смог бы я доверять,
или между нами стоял бы тот же холод,
который стоит сейчас между мной
и твоим отсутствием.

Но я знаю одно:
я несу твоё отсутствие так долго,
что оно стало частью того,
кто я есть.
Не раной,
не обвинением,
а просто тихой тенью,
которая проходит рядом со мной
и никогда не говорит ничего.

Иногда я говорю тебе это вслух:
«Тебя уже нет 35 лет, папа».
Не чтобы упрекнуть,
не чтобы вернуть.
А чтобы признать:
я всё ещё помню,
хотя память почти не держит форму.
И всё ещё чувствую,
хотя чувство давно стало мягким
и неслышным.

Может быть,
это и есть моя связь с тобой.
Тонкая, как вечерний свет.
Хрупкая.
Но всё же — существующая.

И это всё,
что у меня есть.
И всё,
что я могу тебе сказать.