Встреча с друзьями

Воскресный день дотронулся рукой
до дома и души моей надменно.
Почувствовала я себя рекой —
Арагвой и Курой одновременно.

В порыве центробежном к ним душа,
к друзьям вновь пополудни устремилась
и голубою стужею дождя,
как водопадом, без зонта, умылась.

Товарищи мне оказали честь,
которой я не стоила. Однако,
суровость вод сумевши перенесть,
пришла, промокнув шкурой, как ондатра.

Здесь прошлые века хранит земля,
мой бьётся пульс, как бабочка в ладони,
лицо румянит хладная зима,
лелеет дуновенье ледяное.

А кажется — царит ещё октябрь,
щекочет лоб, глаза и губы осень.
К поэтам я сквозь дождь шла, как корабль,
мне выступить опять хотелось очень.

Сей дивный дом, не ведая печаль,
меня встречал и в щёку нежно чмокал,
но немота вдруг, будто бы печать,
весь кончик языка сковала что-то.

О, сердце, как же твой характер крут!
Как дерзок и наивен в мире строгом!
Мои друзья похожи на сосуд,
наполненный и музыкой, и словом.

О, дом! Наш дом! Промокла до костей,
огонь свечи спасёт от полумрака.
Как в сорок первом, слышу плач детей,
но вижу Мандельштама, Пастернака.

Поэты предо мною наяву
стоят. Средь них и Ганнибалов правнук.
Хоть раз хочу соврать, но не совру,
как ни мучительна порой мне правда.

Разбились стёкла лжи вне бытия!
Старинный слог, манер средневековый
открыла для себя на встрече я,
мне вкус родимой речи стал как новый.

Мы гениев поэзии прочли
и вспомнили источники Тбилиси.
Я тайный смысл понять смогла почти
в стоящем у балконной двери тисе.

Повадилась хранить боль бед в себе,
но шустро, как сверчки, часы звучали.
Скажу сама себе: "Стой на горе!
Ты сможешь! Всех стихи очаровали!"

Друг-антиквар с мешком златых монет
поэта-друга не заменит точно.
Лечить недуг общением — лучший метод,
ведь разошлись мы только поздней ночью.

Пишу теперь, как юноша смешной,
с полубезумством, с полувосхищеньем,
с таинственною страстью пред свечой,
чтоб обессмертить день стихотвореньем.