Белокурая бестия

Лена, спасибо огромное)
Рад, если так)

Хотя если и переходит, ничего страшного.
Начнем с того,что грань эта довольно субъективна. Где заканчивается жесткая эротика и начинается мягкое порно? Какой именно предел отделяет чувственное от грязного?

Конечно, 99% ответят: как хозяева скажут. Оно и неудивительно - вот уже начались баны и за пропаганду секса) Снова вэлкам в отстойник, где его не было. Понятно, что виной тут не модератор, а законодатель, чье место в палате, и отнюдь не грановитой, а пронумерованной подобающе)

Так что скоро начнут уничтожаться и просто гипероткровенный Овидий, и более смахивающие на пошлость по нонешним меркам Катулл и Марциал)

Как уже подлежат уничтожению Платон, Лукиан и Палатинская антология За "пропаганду ЛГБТ", хотя до такого маразма не додумались ни в совке, ни в Византии, где тоже хватало идиотов, которым бы ведьм половить. И уж, конечно, немцы в 34-м - но им же не надо было отводить глаза от странных безбрачий своих лидеров, насаждающих арийскую мораль; плюс не было нужды сводить все возможные темы в искусствах к "Боже, хозяина храни")
Как и вот эти вынюхивания устраивать, не написал ли кто чего о ком) Вот тут вынюхали пару каких-то болтунов - наверное, посадившие их героев страны получили. Пока их стратегическую авиацию множили на нуль) Ну дык понятно, что важнее.

Это аристократы Цезарь и Август могли себе позволить любые высказывания о них игнорить. Ибо были сильны и аристократичны; и делом чести для благородных людей было и есть на слова отвечать где надо - молчанием, где надо - словами. А вот закомплексованные выскочки, полные параноидального страха перед всем, этот страх выдают и свою неуверенность мерами, противоположными этим:

" А одна­жды на след­ст­вии, когда Эми­лию Эли­а­ну из Кор­ду­бы в чис­ле про­чих про­вин­но­стей едва ли не боль­ше все­го вме­ня­лись дур­ные отзы­вы о Цеза­ре, он обер­нул­ся к обви­ни­те­лю и ска­зал с при­твор­ным гне­вом: «Дока­жи мне это, а уж я пока­жу Эли­а­ну, что и у меня есть язык: ведь я могу наго­во­рить о нем еще боль­ше», — и более он ни тогда, ни потом не давал хода это­му делу. А когда Тибе­рий в пись­ме жало­вал­ся ему на то же самое, но с боль­шей рез­ко­стью, он отве­тил ему так: «Не под­да­вай­ся поры­вам юно­сти, милый Тибе­рий, и не слиш­ком воз­му­щай­ся, если кто-то обо мне гово­рит дур­ное: доволь­но и того, что никто не может нам сде­лать дур­но­го»(Светоний,
Божественный Август, 51.2-3)

"И все-таки за воль­ные или строп­ти­вые речи от него никто не постра­дал" (там же, 54)

Это царственно, а вот охоты на ведьм постыдны: хороша мировая империя с этаким запасом прочности, что для нее даже болтовня на литпорталах суть смертельная опасность) Еще одно позорище ко всем прочим)

Илахим   24.11.2025 18:19   Заявить о нарушении

спасибо за праздник для ума и ушей. читала и облизывалась от удовольствия, аки кот от рыбы. если серьезно, я в очередной раз восхитилась вашей эрудицией и речью

Елена Эмикинг   25.11.2025 16:58   Заявить о нарушении

Спасибо,Лена, приятно, хотя поверь, восхищения более заслуживают классики этой самой лирики 18+ и просто классики.
Каковая,кстати, порой пошлось сочетала пошлость с виртуозностью, каковая ныне не снилась никому.

Например, пресловутый сотадический стих, который римские ханжи долго отказывались воспринимать; вот знатный педагог Квинтилиан рекомендует поэзию для чтения:

«Поучительны и Лирики: однако надлежит с рассмотрением избирать не только Сочинителей, но и места из самих сочинений. Ибо и Греки во многом позволяют себе излишнюю вольность, да и у Горация есть места, которые изъяснять, по мнению моему, не годится… стихи Сотадейские - о сих и говорить нечего» (Квинтилиан, 1.8.6)

«Иониколог - это тот, кто декламирует так называемые ионические стихи Сотада и его предшественников - Александра Этолийского, Пирета Милетского, Алекса и других подобных поэтов; он же называется и "кинэдологом" ("непристойным декламатором"). В этом роде стихов отличался Сотад Маронейский (утверждает Каристий Пергамский в своей книге о нем) и сын его Аполлоний, также написавший книгу о стихах отца. Из этой книги видно все непристойное свободоязычие Сотада: как он писал о царе Лисимахе в Александрии, и о царе Филадельфе перед Лисимахом... он много обидного говорил о царе Птолемее - в том числе и о его браке со своей сестрой Арсиноей:

Ты в злочестивую дыру вонзаешь свой бодец...

Вот еще стихи Сотада - против Филина, отца флейтиста Феодора:

А он растворил свою заднюю дыру,
Сквозь лесистую щель прогремел дурацкий гром,
Как из старого быка среди пахоты» (Афиней, 14.13)

При этом стихи Сотада представляли собой чудеса поэтической виртуозности; так, они включали поэтические палиндромы, которые при прочтении в привычном направлении содержали банальные поучения сродни нынешним статусам в соцсетях, зато при обратном – много непристойного. Конечно, римляне и в эпоху расцвета своей поэзии до такого уровня мастерства добраться и не мечтали:

Что обратным я стихом не хвалюся,
Что не читаю я вспять Сотада нахала,
Что мне Греческое не ответствует эхо,
Что не подсказывает блистательный Аттис
5Расслабления нежного мне галлиамба,
Все же не слишком плохой поэт я, о Классик.
(Марциал, 2.86)

У нас такое вовсе никто родить не сумеет; тут нынче просто в ритм попасть да рифму подобрать - уже достижение. Но тогда к мастерам требования были - не чета нонешним.

Отсюда тогдашняя теоретическая полемика, которая звучит откровенным отзвуком дискуссий эллинистического времени александрийца Каллимаха против бесконечных подражателей Гомера. Теперь требовалась тщательнейшая отделка и безукоризненная техника, которую невозможно проявить в гигантском творении; сбои ритма, неблагозвучия и несозвучия высмеивались и выглядели таким же моветоном, как глагольная и просто бедная рифма нынче:

«Что старинные поэты могли позволить себе общаться с музыкой по-свойски, видно из Гомера: так как все его стихи сложены были напевно, то он беззаботно оставляет среди них много строк и "безглавых", "впалых" и "куцых". Тогда как и Ксенофан, и Солон, и Феогнид, и Фокилид, и даже писавший элегические стихи Периандр Коринфский, и прочие поэты, которые не прилаживают к своим стихам напева, тщательно отделывают стихи, подсчитывая и упорядочивая стопы, и следят, чтобы ни один стих не вышел безглавым, впалым или куцым» (Афиней, 14.32)

Катулл, 56, высказывается о патриотической мазне резче:

Волузия анналы, сраные страницы
Рук летописания перепись витая
В пламени витают в честь святой богини
Сына Купидона матери - Венеры…

При этом порой доходили до нелепых крайностей, крупные формы вовсе отрицая; впрочем, то был лишь эпизод; Вергилий и Овидий показали, что выдающееся мастерство проявит себя и в крупной форме; Гораций же, который главную свою заслугу видел в адаптировании греческих форм в латинской поэзии -

Exegi monumentum aere perennius…
Кончен памятник мой, — медных статуй прочней,
Пирамид величавее царственных он.
Ни снедающий ливень, ни сам аквилон
Не разрушит его в тщетной злобе своей,
5Ни несчетные годы в стремленье веков.
Нет, не весь я умру, частью лучшею я
Избегу смертной тьмы: будет слава моя
Цвесть, доколе восходит владыка жрецов
В Капитолий и дева безмолвная с ним.
10Низкий родом из мест, где гремит в берегах
Ауфид яростный, где, — в маловодных краях —
Правил Давн земледельцев народом простым,
Буду славим, что первый латинским стихом
Песнь Эолии пел. О, заслугой своей,
15Мельпомена, гордись и мне кудри увей
Благосклонно дельфийским лавровым венком
(Оды, 3.30)

Гораций однозначно утверждает, что чаще всего малая форма суть примитив, в рамках которого редкую тему можно раскрыть удовлетворительно:

Губит призрак нас совершенства: стараюсь быть кратким.
Делаюсь темным; иной, желая быть легким, теряет
Силу и душу; а этот, быть важным пытаясь, напыщен;
В прахе ползет, — вполне безопасен, — боящийся бури.
(Арс поэтика, 25-29)

Заодно Гораций предостерег и от потакания массовым вкусам:

Неблагозвучность стихов разобрать в состоянье не всякий,
И снисхожденье дается излишнее римским поэтам.
265Стану ль по этой причине писать я неряшливо? или
Буду, спокоен вполне, ожидать снисхожденья, хотя бы
Все увидали ошибки мои? Избежав осужденья
Я не стяжал бы похвал. Старайтесь денно и нощно,
Не выпуская из рук, изучать создания греков.
(Арс поэтика, 263-269)

Сам Гораций ценил мнение только знатоков из узкого элитарного круга, но никак не масс:

80Если ты хочешь достойное что написать, чтоб читатель
Несколько раз прочитал, — ты стиль оборачивай чаще
И не желай удивленья толпы, а пиши для немногих.
Разве ты пишешь для тех, кто по школам азы изучает?
Нет, мне довольно того, что всадники мне рукоплещут, —
85Как говорила Арбускула, низкой освистана чернью.
Пусть же Пантилий меня беспокоит, как клоп, пусть заочно
Будет царапать меня и Деметрий, пусть сумасшедший
Ранний поносит при всех, за столом у Тигеллия сидя!
Только бы Плотий, и Варий, и мой Меценат, и Вергилий,
90Муж благородный Октавий, и Валгий и Виски — два брата —
Вместе с Аристием Фуском меня за стихи похвалили!
Дальше, оставивши лесть, я могу справедливо причислить
К ним и тебя, Поллион, и Мессалу с достойнейшим братом,
Бибула, Сервия к ним и тебя, благороднейший Фурний;
95Многих других просвещенных друзей обхожу я молчаньем.
(Сатиры, 1.10.80-95)

Нужно сказать, что массы со временем, конечно, стали подражать оной богеме, испоганив опопсением и это течение – Марциал опять-таки ориентируется на мнение тонкого ценителя, но уже в противовес греческим выкрутасам, каковых одних теперь ищет толпа:

Занятым трудными быть пустяками позорно
10И над нелепостями работать преглупо.
Пусть стихи для толпы Палэмон сочиняет,
Избранным только ушам мне нравиться любо
(Эпиграммы, 2.86.9-12)

А разгадка их мастерства - та самая тщательность. Подсчитано, что Вергилий и Гораций писали в среднем по 3 строки в день.

Увы, лично я грешен... Но я и над этим работаю)

Илахим   25.11.2025 17:42   Заявить о нарушении