Глава viii. город зазвучал

Алия шагала по улице, держась за руку Мирона. Каждое её движение открывало новый мир: шум машин больше не был просто гулом, не просто вибрацией в теле — теперь она слышала ритм дорог, сигнал светофора — как лёгкий акцент, а шуршание шин по асфальту — как тихую партию ударных.

Она остановилась на перекрёстке и вдруг услышала музыку, которая раньше казалась недостижимой мечтой. Проезжающие машины, шаги прохожих, голоса продавцов — всё смешалось в симфонию, которая казалась невозможной. Её глаза раскрылись, а сердце подпрыгнуло: каждая нота, каждый звук — как отдельная кисть, рисующая яркие цветовые оттенки в воздухе.
— Смотри… — прошептал Мирон. — Это не просто звук. Это… краски.

Алия подняла руки: она видела, как каждая нота песни, играющей из кафе, переливается всеми цветами, как живые мазки на невидимом полотне. Барабанные удары — ярко-красные вспышки; скрипка — тонкие серебристо-голубые линии; голос певицы — золотисто-янтарные сияния, ласкающие глаза.
Она захихикала, словно ребёнок, впервые увидевший радугу:

— Это… невозможно… — сказала она, и голос дрожал от восторга. — Я слышу… вижу… чувствую музыку!
Мирон улыбнулся. Он видел, как её лицо светится, как сердце её летит, как мир открывается вновь. И теперь каждый их шаг, каждый звук города — это не хаос, а картина, живущая своими красками и ритмом.

Даже песни, которые раньше она могла только (чувствовать) вибрацией, теперь раскрывались целиком: мелодии, гармонии, голоса — каждый звук был украшен оттенком, который невозможно было описать словами, но который она видела своими глазами, ощущала всем телом.
— Это… чудо… — шептала она, кружась под звуки уличной музыки, — такое, какого я даже представить не могла.

Город, который раньше был для неё только движением, светом и вибрациями, теперь стал живой картиной звуков и цветов, полной радости, магии и жизни.
 А Алия поняла: мир стал больше, чем она когда-либо могла мечтать. И теперь каждая песня, каждый звук, каждый шёпот и крик — это часть её нового, яркого и волшебного мира.