Про власть, человека и историю

Родился надменным глупцом,
А стал творцом и лицедеем.
Сидя один в короне цирковой
По центру колезейной сцены.
Вокруг меня артисты пляшут,
А я смотрю на них вальяжно.
Не слышно звуков, голосов,
Лишь голову тревожит звон.

Я с трона двинусь в кутерьму,
На мой пристол войдёт другой.
Пусть буду счастлив и спокоен,
Но ролью новой не доволен.
Сидеть мне смирно до покоя,
Пока не стану куклой восковою.
Пока весь мир светлеет, дышит,
Я недвежим, бездушин, грешен.

И в моем деле каждый скажет,
Что я любим, опасен, важен,
Но в сущности пока все пляшут
Сижу один серьёзный, страшный.
Могу перстнем бесцельно указать,
Все перестанут тотчас танцевать,
Но власть моя так иллюзорна,
А воля чуть сильнее не покорна.

Пока господским чином тешим,
Под троном не увидел бреши.
Как провалюсь и полечу все ниже,
Со дна меня холопы не расслышат.
А на моё место новый шут и план,
Но старый танец, чем печален бал.
Сменяет время цели для танцора,
Но вот судьба его всё монотонней.

Страсть укрепляет будущие власти,
Но старый мир уже им не украсить.
Как человеку нужна жертва и наказ,
Так уничтожен новый царь для вас.
Под корпусом чернеют поколения,
Вот колезей, раздутый до нелепия!
Законы прежнии уже звучат иначе,
Царь выдает своим рабам задачи.

Быть может тайна для танцора,
Что в миг он силой сменит роли,
Но сущность бытия была одна:
Идея раньше действий умерла.
Шуты играют царской властью,
А в голове звенит конец их счастья,
Вокруг них мир живёт, и слышат,
Что колизей в историю запишет.

В словах нет правды и значения,
А в действии нет мыслей и идей.
В мечтах поют, что служит целью:
Иной им будет лучше господин.
Меж плясками гуляют ожидания,
А мне гореть как предку суждено,
За то, что был таким и я когда-то,
И верил в ценность вечную свою.

Нет доли хуже - им желать иного.
И пусть, один ролями не доволен,
Другой боится стать безвольным,
А жизнь свою на смерти строят?
Что для танцора, что для власти,
Приятнее лишь верить в счастье.
Кому дано судьбу всего решать?
Кто ещё будущее может созидать?