Исповедь флибустьера

Черна душа. И чёрен мой лихой корвет.
Не говоря уже о флаге над корветом.
А катлас на боку и ржавый пистолет
Мне помогают не подохнуть в мире этом.

Я в малолетстве дал себе один зарок:
Не прогибаться ни в брехаловке, ни в драчке.
Так, в капитаны выбился в короткий срок
Побочный плод любви епископа и прачки.

Папашу своего я вскрыл в семнадцать лет,
Разжившись от него монетой очень звонкой,
И в грязных кабаках на новенький корвет
Насобирал полсотни конченых подонков.

Моя команда - потный оголтелый сброд,
Пьянеющий от крови больше, чем от рома,
И проходимцев этих вовсе не гнетёт,
Что нет у них ни чести, ни семьи, ни дома.

Нас гонят ветер и солёная вода,
Но лучшей жизни вряд ли мог себе сыскать я,
Ведь так старательно торговые суда
Стремятся в наши дружелюбные объятья.

Купец пыхтит, переправляет свой товар.
Ну как не пособить зажиточному другу!
Корабль его - на дно. А мы везём хабар
Барыгам в Порт-Ройял, в Гоав и на Тортугу.

И пусть петля и плаха вечно нам грозят,
И в нашей банде каждый будет богом проклят,
Но, как сказал когда-то мне один пират,
Я не намерен возвращаться в тухлый Портленд.