Цена забвения

В тени дубрав, где Рода лик сиял,
Где Перуну громы пели,
Теперь лишь ветер прах алтарей развеял,
И кресты на капищах взметнулись.
Отреклись от Велеса, Макошь предали,
Распяли на совести новой веры гладь...
И пошли года с чужой молитвой на устах,
Своих богов кляня.

И пало проклятие старых богов:
Не голод и мор, а пустота оков.
Душа захлебнулась в чуждой тишине,
И Родина плачет в забытье, во сне.

Но в роду одном, где память не умерла,
Где в жилах течет не вода, а родная земля,
Встал предок. Не князь, не волхв, а сеятель,
Носитель той самой, проклятой веры.
Он вышел в поле, где капище стояло,
И крикнул в небо, срывая с губ кресты:
"На мне остановите! Мою плоть и кровь примите!
Я один за всех несу крест!"

И пало проклятие на плечи одного:
В его глазах — вся скорбь былого.
Душа захлебнулась в чужой тишине,
Но в его сердце — и его вина, и его дно.

И грянул гром, но не с небес, а из-под земли.
И ветер завыл не свирепо, а как плач.
И лик Перуна в туче мелькнул не гневный, а скорбный.
И голос раздался: "Дитя... Зачем?
Мы ждали не жертвы, а памяти, зова.
Ты принял боль всех — и в этом твоя правда нова."

И пало благословение старых богов:
Не власть и не сила, а корень оков.
Взошло семя предка в забытой земле,
И Родина дышит уже в его сыне, во мне.