Они III

//Я ищу тех, кто видит мир не как чистую доску, а как гниющее, но живое существо.
Кто из вас готов не просто согласиться, а развивать эту мысль?
Я ищу соавтора для этой «Черной Аллегории».
Напишите, если вы тоже чувствуете этот "уют" в распаде.
Я ищу не зрителей, а товарищей.//

(Звук: далекий, ритмичный стук – то ли сердце, то ли метроном. На его фоне – легкий, почти неслышный шелест шелка или кожи. Голос – глубокий, мужской, чуть хрипловатый, то приближающийся, как шепот на ухо, то отдаляющийся в пространство, как эхо в пустом соборе. Темп неровный, задумчивый, как дыхание во сне.)

Голос:
О... Ты.
Не имя. Не форма в сумерках.
Ты – вспышка нейронов
в темноте черепной коробки моей.
Зеркальные...
да, зеркальные нейроны –
эти крошечные акробаты под черепом –
Они пляшут дикий танец,
повторяя изгиб твоей спины,
Когда ты наклоняешься
за упавшей тенью.

(Пауза. Шорох усиливается, смешиваясь с учащенным стуком)

Твоя кожа...
Это не просто барьер.
Не просто карта термальных точек
и волосяных фолликулов.
Она – пергамент,
где мои пальцы читают текст,
написанный до букв.
Текст желания.
Иероглифы тепла,
вспыхивающие под подушечками.
Когнитивный диссонанс:
Лимбическая система
кричит древним кодом:
"Сблизься! Слейся!"
Префронтальная кора
бормочет о социальных нормах,
о завтрашнем совещании...
Но гиппокамп – старый архивариус –
уже занес это в память:
Запах твоей шеи,
где пульс бьется,
как крыло пойманной птицы.

(Звук: легкий вздох, переходящий в гул – то ли ветер в трубах, то ли кровь в висках)

Твои зрачки –
черные озера,
в которых тонут мои отражения.
В их глубине –
целые города из света и тени,
рушащиеся и строящиеся за мгновение.
Я вижу,
как твои ресницы становятся ветвями,
растущими в космос,
Уносящие наши образы к звездам,
холодным и немым.
А между ног...
О, там –
влажный центр мира.
Лабиринт, сотканный
из плоти и электричества.
Влагалище – не просто мышечная трубка,
как скажет учебник.
Это – розовая пещера,
полная сталактитов тайн,
Дышащая паром первозданных морей.

(Звук: низкий, протяжный гул нарастает, сливаясь с учащенным дыханием)

Я пою тело электрическое!
Но не абстрактное, не всечеловеческое –
Твое! Твое!
Каждый сантиметр:
Пупок – воронка, затягивающая взгляд,
Бедро – дюна под белесым песком рассвета,
Клитор – спрятанный рубин,
алтарь микроскопических молний,
Сосок, твердеющий под взглядом –
маяк в тумане моего голода.

(Звук: стук становится громче, яростнее. Шелк рвется – или это разряд статики?)

Эрос – это когнитивная буря!
Схема тела расплывается.
Границы "я" и "ты" тают,
как воск от внутреннего пламени.
Проекция! Интроекция!
Я проецирую на тебя все миры,
что ношу в себе.
Ты интроецируешь меня –
я становлюсь частью твоей внутренней вселенной.
Мы – взаимный конструкт,
сотканный из гормонов,
образов и нервных импульсов.

(Звук: внезапная тишина. Затем – капля. Одна. Другая. Где-то далеко.)

Половой акт?
Это не "коитус".
Не "репродуктивная функция".
Это – Большой Взрыв в миниатюре.
Слияние галактик в темноте простыней.
Сперма – не просто гаметы.
Это – Млечный Путь,
извергнутый в теплую бездну твоего тела,
Засеивающий не плод, но звезды воспоминаний.
Оргазм –
Это не пик, не конец.
Это – синхронизация нейронных сетей.
Мгновенный распад всех схем,
всех категорий.
Кратковременная смерть Эго
под аплодисменты лимбической системы.

(Пауза долгая. Звук возвращается – стук теперь размеренный, спокойный. Шелест еле слышен.)

И вот...
Послевкусие.
Дофамин отступает, как прилив.
Окситоцин стелется туманом
по развалинам возбуждения.
Мы лежим.
Два острова,
еще соединенные перешейком тепла.
Когнитивные карты
медленно восстанавливают контуры тел.
"Я" – здесь. "Ты" – там.
Но в синапсах еще тлеют угли того взрыва.
И гиппокамп уже архивирует:
Запах смеси пота и твоих духов.
Трещинку в потолке, ставшую созвездием.
Дрожь в твоем бедре, когда моя рука...

(Шепот, почти неразборчивый)

Ты –
самый невероятный
когнитивный эксперимент.
И я...
Я существую,
лишь пока ты
ощущаешь меня
на своей коже.
В своих нейронах.
В этой
влажной,
электрической,
вечно-розовой
пещере
бытия.

(Звук: последняя капля. Стук затихает. Тишина.)