Оказывается, любая

я, оказывается, любая.
и не любая — тоже я.
все мои стороны — как грани стекла,
в них преломляется свет,
и не угадаешь, что будет,
если солнце сдвинется хоть на шаг.
я думала — добрая.
думала — свет держу ладонями,
а оказалось — просто терплю.
а терпение иногда похоже
на камень, в котором спрятана боль,
как семечко в недозрелом плоде,
и оно летит стремительным броском в кого-то,
но всегда прилетает в меня.
я могу быть темной.
не в смысле зла —
а как тень от дерева,
где просто не хватает солнца,
как будто кто-то заслонил.
я могу быть злой.
и когда я злая —
там внутри не пламя,
а холод, который долго не называли по имени
и сама себя режу ледяными глыбами.
я могу делать больно —
ровно настолько, насколько умею чувствовать.
в этом нет кармы, нет морали,
только прямое действие,
только мой выбор,
не дарящий облегчения,
как нож, который не режет хлеб,
а просто сминает его.
а добрая ли я?
и зачем?
кому нужна доброта без контекста,
если под ней — страх быть отвергнутой?
если за мягкостью — старая привычка
умиротворять бурю в чужих глазах?
показывая себе: "вот какая я хорошая".
я смотрю на себя, как в зеркало без оправы,
вглядываюсь в каждую грань —
вот тут — жалость,
а вот тут — превосходство,
вот тут — усталость от ожиданий,
а вот тут — восхищение собой,
которое я пытаюсь прятать,
чтобы не показалось гордыней,
как будто извиняюсь за себя.
я думаю, что мне важен человек.
а потом — нет.
важен момент, контакт,
важно, чтобы резонировало,
чтобы что-то откликнулось —
и если нет,
я выключаю звук,
резко обрубаю всё,
отсекаю гильотиной, но поразительно - 
всё равно дышу дальше.
я не святая и не монстр,
не светлая и не тёмная —
я — между, я всякая.
я — то место, где всё это встречается,
трётся,
искрит,
ранит.
в этом и есть моя честность, урок —
увидеть и принять себя - не идеальную,
без нужды быть правильной,
без желания спасать.
в том, что я признаю:
я — не добрая.
и, может быть, впервые от этого
становлюсь более собой.