Новомосковск-1984. Ч. 1. Братик

Часть1. Братик

    Каким ветром меня занесло в Новомосковск Тульской области?

    Начну издалека. У моего отца в его журналистских кругах Сумгаита был друг Абрек Каспаров, и мы с братиком его называли дядей Абреком. У них с женой тётей Эльфой были две дочки: старшая - Марина и Мила -младшая. Они армяне. Мы дружили семьями и ходили друг к другу в гости. Впоследствии, к сожалению, обе наши семьи распались, но добрые воспоминания о дружбе наших семей остались Дядя Абрек называл нас с братиком Славная Света и Светлый Славик. И когда мы, дошкольники, у них в гостях устраивали в детской комнате необычайно весёлые битвы подушками, Мила с Мариной приговаривали:
    - Вот вам, вот вам, Славная Света и Светлый Славик!
    А мы - в ответ:
    - Получайте, Милая Марина и Маринованная Мила!

    Дальше уже совсем не до смеха. Я с детства всегда была смышлёной: рано начала понимать, что к чему, и мне хотелось, чтобы мы и выросли такими: Славная Света и Светлый Славик, ведь  друг отца дал нам на всю жизнь эту позитивную установку.    Но моя мать меня всегда так ненавидела, и сила её ненависти разрушила эту установку. Славик был у неё любимчиком, а я, хоть и постарше на полтора года, была всегда у неё в чём-то виновата и всегда плохая, и так было до конца её дней. Славик же всегда был у неё хорошим, даже тогда, когда совершал отвратительные поступки, и я ничего не могла с этим поделать - мой авторитет старшей сестры как примера позитивного поведения был вероломно разрушен. И я уже тогда понимала, что из такого "воспитания" ничего хорошего не выйдет, особенно для братика. Я понимала, что мне придётся в жизни самой всего добиваться. Так и вышло: для меня от неё исходили всегда козни и в любых моих начинаниях - только палки в колёса.    Братик, так и есть, вырос уголовником. В Новомосковск он попал в качестве осужденного на три года на вольное поселение. Там же, на зоне, ему Советское государство дало очень доходную специальность автослесаря, но и этим он впоследствии не воспользовался: во-первых, не испытывал никакой любви к трудоёмкой работе, во-вторых,  оказалось, что он был наркоманом, о чём я и не догадывалась. Известно это стало, после того, когда он ушёл из жизни в 1998 году в свои тридцать шесть лет. Когда в Москве собралась моя родня по матери, чтобы проводить его в последний путь, пришёл также его друг и подельник, москвич Саша Орлов, тогда же я с ним и познакомилась. У него было погоняло Театрал, и он был на самом деле актёром театра. Он мне и назвал причину ухода Славика в мир иной: передозировка. Полагая, что я такая же, как они, он хвастал мне по секрету, как они со Славиком "бошки разбивали", то есть, занимались грабежами. Этим обычно и занимаются наркозависимые. Когда я приходила к матери на Сретенку, я помогала ей  подметать участок, где она работала дворником с мужем-алкашом по его трудовой книжке. Мать меня угощала чаем с сухарями из несвежего хлеба. В их убогом логове всегда стоял затхлый запах. Однажды я подошла к окошку, чтобы проветрить комнату и увидела за окном богатые и полезные вкусности: сливочное масло, сыр, копчёную красную рыбу, а также натуральные продукты из фирменного магазина «Лесная быль»: клюква, протёртая с сахаром, мёд и прочие вкусности и деликатесы. Мать, увидев, что я это обнаружила, вдруг сказала мне:
   - Пореже бы ты приходила.
 Я тогда спросила:
    - Почему же Славик у тебя всегда хороший, а я всегда плохая?
И она ответила:
    - Он нам деньги приносит!
   Мать от меня и от всех людей тщательно скрывала, что сын грабитель и наркоман; и наоборот, всем до конца своих дней, уже после кончины Славика десятилетиями говорила, что сын, мол, был хороший, а дочь плохая.  Ещё мне стало известно, что она тратила много денег на дозы для сына, и даже совершала преступления, чтобы получить средства на наркоту для него.
     Остались после Славика жена и десятилетний сын.
     Вернёмся же в 1984 год, в  Новомосковск.  В апреле того года я приехала не только из-за братика. В Москве был строгий порядок насчёт временной прописки, то есть, лимита. Если лимитчик уволился и снова хочет получить временную прописку, то надо обязательно где-нибудь прописаться хотя бы на один день и снова выписаться, и только тогда в Москве можно было получить снова временную прописку, а "с лимита на лимит" не прописывали.
В в свой родной город Сумгаит было ехать далеко, да и и мать с отчимом жили с 1980 года в Москве, а не в Сумгаите. Когда мать в 1983 году прописалась у мужа, я просила мать прописать меня к себе, чтобы облегчить мне жизнь.  Но мать никогда не волновали никакие мои проблемы: наоборот, она везде и всюду выстраивала мне козни, даже крупно обворовывала меня. У меня в голове не укладывалось: как же так можно. Одна подруга когда-то так охарактеризовала мою ситуацию: "при живой матери не иметь мать". И это было точно сказано. На мою просьбу о прописке мать ответила так:
    - Мы   д а ж е   Славика не можем прописать! - Как вам такое? Как же больно было мне  слышать слово  д а ж е! Я ведь тоже ей родная дочь, как и Славик - родной сын. Я свои проблемы решила сама: как с пропиской, так и с работой и учёбой,  высшим образованием -  всё у меня получилось. Но его, не москвича по рождению, совершеннолетнего и с судимостью, в Москве не прописывали: ни постоянно, ни по лимиту. После освобождения эту проблему он решит женитьбой на москвичке, а пока он отбывал наказание в Новомосковске. 
     Мать с отчимом и Славиком в Москве жили  с 1980 года: на служебной площади: сначала на Сретенке, потом на Снежной улице. Мать с двумя высшими образованиями работала дворником, а оформлен был Фёдорыч - её муж-алкаш, зато москвич, и служебное жильё давали им на его имя. Славик в трудовой, научной и культурной Москве не работал и не учился: мы с вами уже знаем, чем занимался: бандитизмом, грабежами. В 1983 году бывшая жена отчима ушла из жизни. Для этой семейки, в которой я была лишней, словно падчерица, освободилась двухкомнатная квартира на Беломорской улице (метро Речной вокзал). Мать там у мужа и прописалась, а любимчика Славика ей прописать не удалось, так как незадолго до этого он с подельниками загремел в милицию. Попались на очередном грабеже. Это произошло летом 1983 года. Когда его забирали, я как раз гостила у них на Снежной, и меня милиция пригласила проехать с ними в отделение в качестве понятой. Славик на лестничной площадке, когда его забирали, вдруг обнял меня, заплакал и стал просить прощения за то, что мать украла у меня специально для него модные джинсы-бананы, и он ушил их, изменив фасон. Когда же я их на нём обнаружила, снял их и отхлестал ими меня по лицу, переоделся и вышел. В детстве я за такое всегда давала сдачи, но сейчас не рискнула. Это произошло за пол-часа до того, как он вернулся домой уже с милицией. Свои джинсы-бананы я за это время освободила от  лишних швов и носила их ещё пару лет, пока не сносились.
        Кстати, шить вручную, без машинки, я же его в детстве и научила, ведь у матери швейной машинки никогда не было. Меня научила шить, вязать и вкусно готовить бабушка по отцу в Джалал-Абаде (сегодня это - город Манас), где я у них с дедом половину детства жила. Приехав в Сумгаит, я решила сделать матери подарок к Восьмому Марта: мы с братиком сшили двух небольших настенных мишек - размером с открытую ладонь - для хранения швейных игл и булавок. Я сделала обе выкройки и намётки белыми нитками на чёрном, по которой затем шила этим прочным ручным швом, показывая Славику, как шью, и он повторял за мной. Затем мы вывернули сшитых мишек, наполнили их ватой, зашили и сделали по петельке, чтобы они висели на стене. Техникой шва он овладел безупречно, но внешняя отделка медвежонка у него получилась такой, что без слёз не взглянешь. Мой же мишка с глазками-бусинками, красным бархатным язычком и рельефной мордочкой получился таким удачным, что я не могла нарадоваться своему детищу. Мать никакого внимания не уделила моему ей подарку, но восторженно хвалила мишку Славика и говорила, что его мишка несравненно лучше моего. И так было во всём и всегда, и это - лишь небольшой образец всего её злобного отношения ко мне. Вот так она вырастила себе на радость сына-уголовника.
      Навык шитья братик позже развил для индивидуального предпринимательства по пошиву джинсов и слаксов. А как пришла в Россию чубайсковская приватизация, мать с отчимом продали квартиру на Беломорской, купили тайком от меня дом в городе Конаково, а почти все остальные деньги Славик забрал, так как он оформлял сделку продажи, то ему, якобы, положено. Он купил себе в Москве комнату, в которой отдыхал от жены и сына, и ещё "крутую тачку". И он однажды приехал ко мне на своей крутой тачке, и его трудно было узнать: был стройным и красивым парнем, а стал ужасным упитанным мордоворотом. И вскоре у этого мордоворота угнали его крутую тачку, и он её так и не нашёл.

       Вернёмся же к тому происшествию 1983 года. Нас привезли в милицию, и я там увидела тех двоих ребят из Кировска, которых избила и ограбила московская банда вместе со Славиком. Пострадавшие были красивые, со здоровым румянцем на лицах, но со свежими синяками. Грабители заманили их в лес, предложив им пикничок с выпивкой спиртного, и доверчивые приезжие согласились. В лесу воры как следует напоили парней, избили их до потери сознания, сняли с них джинсы, кроссовки, забрали фирменные сумки с неношеными  вещами с этикетками. Это были: куртки-аляски, сапоги-дутики и другие вещи, а также магнитофон с кассетами.  Ребят обобрали начисто: все деньги украли, а паспорта были найдены милицейскими собаками там же, в лесу, рядом с местом преступления. Я ведь позже и на суде присутствовала по приглашению матери. До суда Славик сидел в КПЗ на Бутырке, и мать приносила ему передачки, и я иногда приходила с ней, но свиданий с ним нам не давали. На Беломорской улице мать у отчима прописалась, а любимчик сынок, которого, но никак не меня, она так хотела в Москве прописать,  оказался, как говорят, в пролёте.
     Я и съездила в Новомосковск для решения вопроса своей очередной прописки-выписки, чтобы заодно там навещать своего брата.
     Его общежитие называлось спецкомендатурой. Здесь жили осуждённые "на химию" на вольное поселение. На химию - это в города с вредными производствами. В Новомосковске как раз имеется химзавод, построенный в конце 1933 года при Сталине, и город раньше назывался Сталиногорск. Что касается вольного поселения, то вольны были они подольше гулять по городу только в выходные дни, и то  до восьми вечера. В будни после восьмичасового рабочего дня они свободными были  только три часа: с пяти до восьми вечера. В восемь часов их общежитие закрывалось. Комнаты общежития - это были  камеры с зарешеченными окошками на дверях и тоже закрывались в восемь вечера. Так что у осужденных было достаточно времени за решёткой, чтобы чувствовать себя зэками, и в их отношениях друг с другом творилось много нехорошего. И братик плакал, когда хотел, но не мог рассказать мне всего, что там творилось. Но теперь из криминальных сериалов многие уже знают, что творится на зонах. Так что после отбывания наказаний люди, казалось бы, должны исправляться, но в большинстве они только ещё более ожесточаются.
     Насчёт вредных химических производств: в Новомосковске всего один химзавод, а в Сумгаите, где мы с братом родились и выросли, было множество вредных химических предприятий.   Я привезла Славику гостинцев из Москвы: фирменное овсяное печенье, апельсины и ещё что-то. К моменту моего приезда он был на работе, и мне человек в форме дал адрес его работы. Туда разрешалось приходить родственникам, приехавшим в первый раз. Он работал экскаваторщиком. Братик очень обрадовался моему приезду. Он взял себе одну апельсинку и кушал, пока мы общались, а остальное, как он объяснил, надо отдать сокамерникам - так принято. Я рассказала ему, что приехала не только к нему, но и по своим делам, что мне необходимо в этом городе прописаться и выписаться - так положено по соблюдению паспортного режима в Москве.   
     Он мне сказал адрес женского общежития как раз рядом со строительной конторой, к которой оно относится.
     Сама поездка в Новомосковск чуть не стоила мне жизни, и братик тут ни причём, и всякие там прописки-выпски тоже ни причём. Но всё  в мире взаимосвязано, и именно эти все обстоятельства привели меня в нужное для кое-кого время в нужном месте.

Далее: Часть 2. В нужное время и в нужном для кое-кого месте