Те самые четыре всадника 4 - 5

4

…Скажу, как если б пред киотом.
Они не Божьи чада.
Они исчадья ада.
Беда, а не невзгода.
Четыре всадника
из вековой засады:
из апокалипсиса.

Четыре из обличий рока.
Четыре подлых,
пакостных подлога.
Четыре антипода
любви, надежды, веры, мудрости:
без-верие.  Без-умье. Без-надега.
Без-любие.
Во всей
их для весны моей
абсурдности.
– Стервятники
из всех на свете ересей рассадника.
– Вдруг объявились внаглую в скорлупах
премудрых сов,
влюбленных соловьев,
и Фениксов,
               в мечтаниях
витающих,
и лишь земле обетованной
                верных голубков…


5

Мне говорят, что мудрость переборет
смятения души и сердца.
– Она на свете белом миродержица!
Но ведь она в одном наборе
с надеждой, верой и любовью.

С великими, которых трое.
(Но с нею четверо.)
И заняты они одной игрою –
живую воду из колодца черпать
и в решете хранить…
или туда подсыпать цианид.
С великими.
–  С двуликими.

Сегодня жертвенными, плачущими,
А завтра – равнодушными палачками.

Они в свой час предать способны, как безделку,
свои же лучшие идеи…
пролитой крови реки…
прыжков, что в высоту, разбеги…
родного человека…
Но ведь порою и завет ковчега!
Порой и Бога –
когда в свой смысл он спустится глубОко…

– Предать
и презирать,
вдруг опознав непостижимое –
как явь, зазорно лживую.
Как морок.
– Разоблачать поспешно, пылко
и без особенных разборок.
Но мороком – прозренье было!

И мудрость, и надежда,
и любовь, и вера
себя фантомом скверным
часто тешат.

Ах, хорошо, что предают по убеждениям,
а не по шкурным соображениям!

...Бывает ведь предательство, как миссия:
во славу высших смыслов.