Двери в Лимбо

Сколько их прошло передо мной? Тысячи? Миллионы? Я сбился со счёта ещё в ту эпоху, когда люди приносили жертвы богам из камня. Моя работа не меняется. Меняются лишь лиш лики, одни растерянные, другие смирившиеся, иногда пустые.
Они всегда задают одни и те же вопросы. «Где я?», «Что дальше?», «Это ад?». Я качаю головой. Ад это страсть, это огонь. Рай это свет и ликование. А здесь… здесь ничего. Просто ожидание, которое никогда не кончится. Просто серая дымка, в которой тонут воспоминания.

Мои ключи звенят при каждом шаге. Этот звук единственный ориентир в окружающей тишине. Каждый ключ уникален. Один, витой и изящный, для души поэта, не успевшего дописать свою лучшую строку. Другой, грубый и железный, для солдата, погибшего на ничейной земле, не за правое дело и не во имя зла. Третий, почти невесомый, для ребёнка, чей путь оборвался, не успев начаться.

Я не судья. Я просто замочник. Я подбираю ключ к замку их судьбы и открываю последнюю дверь. За ней нет ни наказания, ни награды. Только покой. Или, может быть, забвение. Разве это не одно и то же?
Иногда мне кажется, что самый большой и ржавый ключ на моей связке от моей собственной двери. Но я никогда не пробовал его примерить. В конце концов, кто-то же должен оставаться на посту. Кто-то должен хранить ключи от Лимбо.

Иногда я пытаюсь вспомнить, был ли я когда-то одним из них. Был ли у меня дом, имя, любимый цвет или запах свежего хлеба? Эти образы вспыхивают в сознании, как далёкие, угасающие звёзды, но тут же тонут в сером тумане моего вечного поста. Память роскошь, недоступная для тех, кто провожает других в забвение. Она бы стала непосильной ношей, тяжелее всех ключей на моей связке.

Ведь каждый ключ, поворачиваясь в скважине, издаёт свой, уникальный звук. Один скрипит, как старая половица в покинутом доме. Другой щёлкает сухо и отрывисто, словно сломанная ветка. Третий звенит тонко и жалобно, как последний удар сердца. Я научился слышать в этих звуках целые жизни, невысказанные признания, отложенные путешествия, прощённые обиды и те, что камнем легли на душу. Я слышу их, но не чувствую. Сопереживание ещё одна привилегия живых. Моя задача быть механизмом, точным и беспристрастным.

Двери тоже разные. Одни массивные, дубовые, окованные железом, словно врата в крепость. Другие лёгкие, почти призрачные, сотканные из паутины и лунного света. Есть и такие, что выглядят как обычная дверь в городскую квартиру, с глазком и номером. За ними не меняется пейзаж. За ними просто исчезает всё, что делало душу душой. Исчезает цвет, звук, тепло, холод, желание. Остаётся лишь контур, тень, которая медленно растворяется в общей серой мгле Лимбо.

Иногда, в промежутках между прибытием душ, когда тишина становится особенно плотной, я подхожу к одной из запертых дверей. Не к той, что ведёт в Лимбо, а к другой, без скважины и ручки. Я прислоняюсь к её холодной, гладкой поверхности и слушаю. Оттуда доносится гул. Гул жизни. Смех, плач, музыка, шум ветра, гудки машин, лай собак. Это звуки мира, который я когда-то покинул. Или которого у меня никогда не было. Я не знаю.

Я не жду смены. Я не надеюсь на освобождение. Моя сущность вплетена в этот порог, в этот вечный сумрак между мирами. Я не пленник и не страж в привычном смысле. Я часть этого места. Как ключ является частью замка, так и я часть перехода. И пока есть души, застрявшие между светом и тьмой, мой тихий, монотонный звон ключей будет единственной музыкой на границе вечного покоя.