Змеиные песни

Ева открыла глаза не сразу, пару минут привыкая к ночи.
Ужас, сомнение и эмфаза давят на разум сильнее прочих,
Все белоснежное обагрили. Комья земли застучали тише.
Ева проснулась в своей могиле. Ева кричит, и её не слышат.

Змей-искуситель в саду Эдема, не говорил о кромешном мраке
Знания, истина, диадема, вечное счастье в цветах и маке,
Статика радио врёт помехам. Все удивительней и помпезней
Где-то внутри отдаются эхом медные ноты змеиной песни.

Хрупкая смелость давно затёрта. Радость возможно, сменила драма.
Еве хотелось, до слёз, быть мёртвой, чтобы надёжно забыть Адама.
В голоде, жажде, прощальном жесте, прямо за моргом, под звёздным крупом,
Как-то однажды, с зарёю вместе, Ева внезапно проснулась трупом.

Змеи, конечно, во всем виновны, безукоризненно, всеобъемля,
Перетащили под свод церковный. Именно змеи зарыли в землю.
Именно змеи в багряно-чёрным, именно змеи, летящим стерхом,
Еву однажды укрыли дёрном, и придавили плитою сверху.

Прочная крышка обшита фетром, волны расходятся под ковчегом,
На глубине под две сотни метров, Ева бледнеет апрельским снегом.
Белую кожу раскрасил иней всеми оттенками всех купажей.
Ева становится темно-синей. Бледная Ева чернеет сажей.

Мир усыхает до крошки хлеба, хвойнымм щепками на осмоле
Нужно пробить себе путь до неба через пласты эластичной боли.
Еве так пусто. Не разобраться где будет ревность, а где оттёсок,
Ева до хруста ломает пальцы, о ежедневность дубовых досок.

Если бы действовать посмелее, старые раны бинтуя горже,
Еве казалось, она сумеет, только земля оказалась твёрже.
Тезис сближения в рваном нерве, вбитые сваи в полоборота,
Еву уже не боятся черви. Рай закрывает свои ворота.

Белые искры в могильной бездне, ноты, застывшие на минорах,
Тихие звуки змеиной песни о пустоте и глубоких норах.
Старые фильмы в оскалах ружей, гордость причала обвили лозы.
Ева бессильно скреблась наружу, но получала одни занозы.

Под архетипом пробилось семя, а мелодрама давно бескрыла.
Где-то со скрипом проходит время. Даже Адама грызёт могила.
Полночь святая устало дремлет, под тишиною, склоняясь к древу.
Ева глотает сухую землю, что-то земное глотает Еву.

Стрелки нанизаны на эподы пыльных запасников реквизита
Годы бесцельно сменили годы. Время бежало водой сквозь сито.
Время лизало сырые крыши, время обрушено с пьедестала.
Еве так нужно подняться выше, только вот выше давно не стало.

Может, чуть слышно поёт о Боге серая полночь в сыром покрове
И над могилой легли дороги, и города поднялись из крови,
Огненным заревом, пустоцветом, выпавшим отблеском из камеи
Ева осталась одна на свете. Только лишь Ева, туман, и змеи.

Ева настойчива и упряма. Всё поднебесное - суть болезни.
Где мертвецы засыпали яму, слышатся звуки змеиной песни.
Ныне, у рая, былому внемля, где неживое сдавило чрево
Всё ковыряет сырую землю над головою живая Ева.