Читая дневник моей мамы

Из ушедшего, прошлого века
Я дневник моей мамы читаю,
О судьбе одного человека
Три тетради по датам листаю.

Про семью, про судьбу моей мамы,
Про сиротское детство с отцом,
Про грибушинский дом первый самый
Двухэтажный, с парадным крыльцом:

Кухня, детская, комната брата…,
А напротив отца кабинет… -
В этом доме мы были когда – то,
А теперь, говорят, его, нет.

Почерк мамы с наклоном налево,
Будто падают буквы в строке,
Не прочесть родовое нам  древо –
На отдельном истлевшем листке

Про смерть брата слыхала и раньше,
Скоротечный туберкулез …,
«Больно грустно, не надо, мам, дальше»
- горевали с ней вместе до слез.

«Лучше вспомни про Вятку, про груши
И печеные яблоки в печке,
Про катанье в баркасе в Долгушине,
Про гулянья по берегу речки

Быт гимназии, классные дамы,
Бал в Реальном – кой- что пропускаю,
Разбирая с трудом почерк мамы.
Три истлевших тетради читаю:

Про войну, революцию, холод,
Что сковал даже юным сердца,
Мрак и голод, опутавший город,
Про печальную гибель отца.


19й – чехи, кадеты!
В городском саду танцы, банкет
Средь богатых подруг, разодетых,
Моя мама танцует «Дустеп».

Выпускной – латыши, комиссары,
то одни, то другие придут.
Ночь! «Венгерку» танцуют мадьяры,
И умерших от тифа везут.

Как в наследство она получила
Шляпу бабушки, дедов мундир,
Вплоть до НЭПа все в нем и ходила,
Износила донельзя, до дыр.

Без отца и без дома, в смятенье,
И работа нужна позарез!
Подалась гимназистка в деревню,
В просвещенье, начался ликбез.

На «хлебах» у крестьян, где накормят,
А где нет, не пускают детей:
«Школа – лишний изъян, сами мерзнем!»
Голодала по несколько дней!

Про любовь юной девочки (мамы),
Как с букетом калины, верхом,
Под окном, с почерневшею рамой,
Поджидал сердцеед – военком.

Здесь от слез расплылись все признанья
О большой, безутешной любви
Как пришлось прекратить с ним свиданья,
Так как не в чем ей было идти.

Туфли разом распались с галошами,
Порвались, износились чулки,
А , опорки, хозяйкою брошенные,
Было стыдно надеть – велики….

Так бежала до школы, петляя,
Без подметок, почти, босиком.
Как детишки ей молча совали,
корки хлеба, от взрослых тайком.

Городская, нуждою забитая,
Среди хамства тупого  и сытого
Средь бурь и анкет политических
Средь фантазий и грез романтических.

Культпросвет, по Островскому, Чехову,
В водевилях и драмах играла
Говорили: талант! Поздравляем с успехами,
Да, она артистично читала!

Так по прошлого века развалинам,
Я, читая, за мамой иду
По размытым строкам слезой  маминой
Сквозь разрухи, войну и беду.

Как жила, веря в светлую эру,
И с надеждой смотрела вперед,
Как служила ей правдой и верой,
Просвещая в деревне народ.