Владимир

Улицы,
что уже
не проспекты —
а шрамы.
Знают
мои
детские
сбитые
коленки.
Каждый
кирпичный
особнячок
здесь
помнит
мой смех
и первые
слёзы.

Здесь
небо
носит
купола
как корону,
но дышит
по-домашнему —
близко.
И золото
Успенского
не давит,
а гладит
по голове
запоздалого
путника.

А люди —
не толпа.
А люди —
соседи.
Которым
не всё равно,
как твои дела
на самом деле.
У которых
в глазах
не столичный
блеск,
а мудрость
клязьминских
рассветов.

И эти
узкие
улочки,
где два
автомобиля
уже —
пробка.
Где пахнет
свежим
хлебом
из «Владимирского»
и дымком
осенним
с огородов.

Я знаю
каждый
третий
забор здесь.
И скамейку,
где первая
любовь
случилась.
И горочку,
с которой
катались
до одури
зимой,
пока щёки
не становились
малиновыми.

Вот он —
мой город.
Не самый
великий.
Не самый
знаменитый.
Но —
мой.
С его
неторопливой
рекой.
С его
терпеливыми
соборами.
С его
тёплыми
окнами
в панельных
домах.

И пусть
где-то там
столицы
шумят
огнями,
здесь —
тишина,
что лечит
душу.
Здесь —
земля,
что помнит
шаги
моих предков.
Здесь —
я дома.