Черный ящик

После крушения —
не пепел,
не рухнувшие
стены.
Остаётся
немая
лента
записей.
Не звук —
а эхо
последнего
крика
перед тем,
как всё
замолчало
навеки.

Всё врезалось
в плоть
несмываемым
кодом:
Первая дрожь
губ.
Запах дождя
в час
прощания.
Тот силуэт
в дверном
проёме,
что стал
последним
пейзажем.

Мозг —
не мозг,
а архив
обугленных
плёнок.
Где кадры
прокручиваются
внутри
без спроса.
Улыбка
девчонки.
Синяк
на коленке.
И голос
матери,
спящий
в подкорке.

Сердце —
не сердце,
а жёсткий
накопитель.
Где боль —
в формате
не звука,
а вибрации.
Где радость —
не цвет,
а давление
в груди,
что сжимает
и вдруг
отпускает.

Ничего
не стирается.
Всё
ложится
слоями.
Как геология
памяти,
где пласты
любви
перемежаются
с трещинами
горя.

И даже
забытое —
не пустота.
А тлеющий
файл
в глубине
системы.
Который
откроется
вдруг
ночью бессонной
ярче,
чем вчерашний
день.

Этот ящик —
не вскрыть
никаким
скальпелем.
Ни психологу,
ни любовнику,
ни тебе.
Он —
на вечное
хранение.
Он —
свидетельство:
«здесь
была
жизнь.
Здесь
любили.
Здесь
жили
до самого
конца».

И когда
от тела
останутся
строчки
да фото, —
этот ящик
уйдёт
в никуда
нерасшифрованный.
Унося
все пароли.
Все «почему».
Все
несделанные
шаги.

Останется
только
метка
в пространстве:
«Здесь
произошло
человеческое.
Со всеми
ошибками.
Со всей
нежностью.
Всей
болью».
И тишина
после этого
звучит
громче
любого
архива.