Всегда, когда просил тебя я - отпусти

Всегда, когда просил тебя я «отпусти»,
ты медленно склонялась с той улыбкой,
с иконы византийской взятою взаймы,
смолисто-черные, как с твердою начинкой,
на дикую смородину похожие соски
с томящей жадностью ведуньи обнажала
и, разомкнув мне ими губы, изнутри
мой рот поочередно обжигала.
И я впадал в подобье забытья,
а ты росла-росла и словно набухала,
своим дурманом снова опоив меня,
и рук мне для обхвата не хватало.
Я, как теленок, пил твои разбухшие сосцы,
пил молоко твое березы с привкусом осины,
поодаль с косами твои безмолвные косцы
молчали в даль твоей серебряной равнины.

И всякий раз, очнувшись, как от сна,
я думал с тяжестью дремучего забвенья,
зачем твоим мне мучиться похмельем,
зачем ты горькой чашею дана?!
Но тут же думал, что уже так думал
не раз, не два, лишая себя сна,
мальчишкой мысленно я ставил себя в угол,
чтоб не взглянуть в твои воронками глаза, -
в твои глаза славянские с турчинкой,
в твои марийские татарские глаза,
в которых пламень маленькой лучинки
способен сжечь и выпалить дотла.

И, лежа, будто на больничной койке,
душой как будто от наркоза отходя,
или от дружеской безбашенной попойки,
спиной я чувствовал отсутствие тебя.
Рукой хотя вокруг пространство трогал,
лопаткой знал - ушла без признака впотьмах,
и нет вожжи и нет теперь оглобли,
чтоб проучить тебя за пляски в женихах.

В туманность мысли вызывал я дождик
и ничего уже напрасно не просил,
с утра вчерашний снова я безбожник,
безвольный грешник, поседевший сын.
По крыше шел заплаканный Мессия,
слезами капал он на доски под уклон,
свой пересохший рот я подставлял стихийно,
как будто слёзам смуглых всех твоих икон,
всех идолов твоих и всех чистилищ,
самой тебя…, -
ты моя женщина бедовая - Россия,
моя тоска…,
и баба вдовая моя…



ноябрь 2025