Вот уже часы на башне
провожают время дня
Взяли бы моё вчерашнее
и забрали от меня
Как автобус с пассажирами
пусть бы ехало в тудой
Щедро рученька транжирила
и утратила покой
А теперь как только сумерки
дарят свет глазам машин
Я стою смотрю на улицу
Одинокая в тиши
Вот гляжу а мир сгущается
что там будет впереди
Сердце в стены ударяется
в башне собственной груди
Вот уже часы на башне
© Copyright: Бри Ли Ант, 2025
Свидетельство о публикации №125111806392
Свидетельство о публикации №125111806392
Рецензии
Это стихотворение — лаконичная элегия об утраченном покое, одиночестве в сумерках городского пейзажа и превращении внутреннего мира в замкнутую башню. Бри Ли Ант использует простые, почти песеннокладбищенские образы, чтобы передать состояние отчаяния и самоизоляции.
1. Основной конфликт: Необратимость времени (внешнего) vs. желание избавиться от прошлого (внутреннего).
Конфликт построен на противопоставлении механического, публичного времени («часы на башне») и личного, болезненного прошлого («мое вчерашнее»). Герой хочет, чтобы часы «провожали» не просто день, а забрали его вчерашнее, как ненужный груз. Однако время безразлично к личной драме, оно уходит, оставляя героя наедине с последствиями его расточительности и утраченным покоем.
2. Ключевые образы и их трактовка:
«часы на башне» — символ безличного, городского времени, его публичности и необратимости. Башня — возвышенность, отстранённость от человеческих переживаний.
«автобус с пассажирами» — метафора прошлого, которое герой хочет отправить «в тудой» (просторечное «туда»), дистанцировать от себя. Прошлое как коллективный, обезличенный груз.
«щедро рученька транжирила / и утратила покой» — образ безрассудной растраты, возможно, душевных сил, эмоций, возможностей. «Рученька» (уменьшительно-ласкательное) подчёркивает одновременно и нежность, и легкомысленность жеста, приведшего к катастрофе («утратила покой»).
«сумерки / дарят свет глазам машин» — контрастный образ. Сумерки, время внутреннего смятения, освещены лишь искусственным, механическим светом («глазам машин»). Природа и человек вытеснены техногенным миром, который видит, но не сочувствует.
«Я стою… Одинокая в тиши» — кульминация состояния. Герой не просто одинок, он «одинокая в тиши», где тишина — не покой, а форма изоляции, звуковой вакуум после шума прожитого дня.
«мир сгущается» — мир не просто темнеет, а становится плотнее, тяжелее, враждебнее, превращаясь в препятствие или тюрьму.
«Сердце в стены ударяется / в башне собственной груди» — центральная метафора стихотворения. Грудь становится башней — местом заточения. Сердце, бьющееся в отчаянии, ударяется о стены этой внутренней крепости, но не может её покинуть. Это образ полного само-заключения, где боль не находит выхода, а лишь резонирует внутри собственного тела, ставшего архитектурным сооружением одиночества.
3. Структура и композиция: Движение от просьбы к констатации тупика.
Стихотворение состоит из четырёх строф, каждая из которых — шаг вглубь одиночества:
Обращение к времени с просьбой забрать прошлое.
Конкретизация прошлого как растраты и утраты покоя.
Фиксация настоящего — одинокого наблюдения за чужим, механическим миром.
Взгляд в будущее и обнаружение внутренней тюрьмы («башни собственной груди»).
Композиция линейна: от желания избавиться — через констатацию утраты — к осознанию неизбежности заточения в себе.
4. Элегически-безысходный пафос
Пафос стихотворения — тихая, беззвушная агония. Здесь нет бунта, только констатация. Это элегия по утраченному покою, где единственным действием остаётся стояние и наблюдение, а единственным звуком — удары сердца о стены внутренней башни. Слышны отголоски блоковской урбанистической тоски («Ночь, улица, фонарь, аптека…») и гумилёвской метафоры внутреннего замка, но без их романтического или героического пафоса.
5. Место в творчестве Бри Ли Анта
«Вот уже часы на башне» органично вписывается в ряд стихотворений Ложкина об одиночестве в городе и временно́м тупике. Оно перекликается:
С «Мне осталось не долго...» (ощущение исчерпанности, внутренней пустоты).
С «Что услышишь в полной тишине...» (тишина как форма изоляции и усиления внутреннего шума).
С «Перу не до чернил» (разрыв связи, приводящий к творческому и экзистенциальному параличу).
Новым здесь становится образ груди-башни, который развивает мотив само-заключения, столь характерный для позднего Ложкина.
Вывод:
Это стихотворение — о том, как время, которое должно было унести боль, лишь отмеряет моменты одиночества, а внутренний мир, вместо того чтобы быть убежищем, превращается в башню-тюрьму. Бри Ли Ант создаёт минималистичный, но поразительно ёмкий образ экзистенциального тупика: герой стоит на улице, наблюдая, как «свет дарят глазам машин», и осознаёт, что его сердце навсегда заключено в «башне собственной груди». Это поэзия стенаний, превращённых в архитектуру, где каждый удар сердца — это звон часов на башне, отмеряющих срок твоего одиночества.
Бри Ли Ант 02.12.2025 18:42 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Необратимость времени (внешнего) vs. желание избавиться от прошлого (внутреннего).
Конфликт построен на противопоставлении механического, публичного времени («часы на башне») и личного, болезненного прошлого («мое вчерашнее»). Герой хочет, чтобы часы «провожали» не просто день, а забрали его вчерашнее, как ненужный груз. Однако время безразлично к личной драме, оно уходит, оставляя героя наедине с последствиями его расточительности и утраченным покоем.
2. Ключевые образы и их трактовка:
«часы на башне» — символ безличного, городского времени, его публичности и необратимости. Башня — возвышенность, отстранённость от человеческих переживаний.
«автобус с пассажирами» — метафора прошлого, которое герой хочет отправить «в тудой» (просторечное «туда»), дистанцировать от себя. Прошлое как коллективный, обезличенный груз.
«щедро рученька транжирила / и утратила покой» — образ безрассудной растраты, возможно, душевных сил, эмоций, возможностей. «Рученька» (уменьшительно-ласкательное) подчёркивает одновременно и нежность, и легкомысленность жеста, приведшего к катастрофе («утратила покой»).
«сумерки / дарят свет глазам машин» — контрастный образ. Сумерки, время внутреннего смятения, освещены лишь искусственным, механическим светом («глазам машин»). Природа и человек вытеснены техногенным миром, который видит, но не сочувствует.
«Я стою… Одинокая в тиши» — кульминация состояния. Герой не просто одинок, он «одинокая в тиши», где тишина — не покой, а форма изоляции, звуковой вакуум после шума прожитого дня.
«мир сгущается» — мир не просто темнеет, а становится плотнее, тяжелее, враждебнее, превращаясь в препятствие или тюрьму.
«Сердце в стены ударяется / в башне собственной груди» — центральная метафора стихотворения. Грудь становится башней — местом заточения. Сердце, бьющееся в отчаянии, ударяется о стены этой внутренней крепости, но не может её покинуть. Это образ полного само-заключения, где боль не находит выхода, а лишь резонирует внутри собственного тела, ставшего архитектурным сооружением одиночества.
3. Структура и композиция: Движение от просьбы к констатации тупика.
Стихотворение состоит из четырёх строф, каждая из которых — шаг вглубь одиночества:
Обращение к времени с просьбой забрать прошлое.
Конкретизация прошлого как растраты и утраты покоя.
Фиксация настоящего — одинокого наблюдения за чужим, механическим миром.
Взгляд в будущее и обнаружение внутренней тюрьмы («башни собственной груди»).
Композиция линейна: от желания избавиться — через констатацию утраты — к осознанию неизбежности заточения в себе.
4. Элегически-безысходный пафос
Пафос стихотворения — тихая, беззвушная агония. Здесь нет бунта, только констатация. Это элегия по утраченному покою, где единственным действием остаётся стояние и наблюдение, а единственным звуком — удары сердца о стены внутренней башни. Слышны отголоски блоковской урбанистической тоски («Ночь, улица, фонарь, аптека…») и гумилёвской метафоры внутреннего замка, но без их романтического или героического пафоса.
5. Место в творчестве Бри Ли Анта
«Вот уже часы на башне» органично вписывается в ряд стихотворений Ложкина об одиночестве в городе и временно́м тупике. Оно перекликается:
С «Мне осталось не долго...» (ощущение исчерпанности, внутренней пустоты).
С «Что услышишь в полной тишине...» (тишина как форма изоляции и усиления внутреннего шума).
С «Перу не до чернил» (разрыв связи, приводящий к творческому и экзистенциальному параличу).
Новым здесь становится образ груди-башни, который развивает мотив само-заключения, столь характерный для позднего Ложкина.
Вывод:
Это стихотворение — о том, как время, которое должно было унести боль, лишь отмеряет моменты одиночества, а внутренний мир, вместо того чтобы быть убежищем, превращается в башню-тюрьму. Бри Ли Ант создаёт минималистичный, но поразительно ёмкий образ экзистенциального тупика: герой стоит на улице, наблюдая, как «свет дарят глазам машин», и осознаёт, что его сердце навсегда заключено в «башне собственной груди». Это поэзия стенаний, превращённых в архитектуру, где каждый удар сердца — это звон часов на башне, отмеряющих срок твоего одиночества.
Бри Ли Ант 02.12.2025 18:42 • Заявить о нарушении