Лечебно-трудовой профилакторий

                Евгению Мезенцеву



Там, где дыра пробитая в заборе
зияла, как "Осанна" в небесах -
лечебно-трудовой профилакторий
о двух разъединённых корпусах,
как тот колониальный лепрозорий,
забытый на Гавайских островах,
в давным-давно забытых мною снах
стоял у моря.

А море то мерещилось и мнилось
в ночном окне палаты номер шесть...
И если мне когда-то доводилось
затворничество это перенесть,
то мне оно, казалось, только снилось,
а как его забыть, уже не весть, -
больную совесть, загнанную честь, -
скажи на милость?

Кандальный дворик, каторжный продол,
иезуитский кодекс санитара,
от всех болезней - парацетамол,
из развлечений - два ночных кошмара,
четыре шконки, деревянный пол,
пердячий пар, запачканная карма... -
И прорва поэтического дара
на произвол...

А мокрый мол всё грезился, вперяя
упрямый край в трагический прибой...
Но в шесть утра, палату отворяя,
из дымки этой бледно-голубой,
наркологиня наша - тётя Рая,
бездонный шланг с фаллической резьбой
в тебя, как безответную любовь
вгоняла, эту дымку растворяя.

Ах, тётя Рая, мать своих детей!
Родная дочерь бабушки какой-то!
Храни господь любых твоих зятей
отца, свекровь и мужа обормота!.. -
казалось мне кричал тогда я ей,
но не слова, а кровь моя и рвота
текли меж тёти Раиных грудей,
как из брандспойта.

Как эти груди были хороши! -
две райские отдушины из тьмы сей! -
две спелых груши - съешь и согреши! -
усни и ешь две сочных эти сиси...
Но Рая мне шептала: "не спеши"...
и отгонял я пошленькие мысли,
что на сосках беспомощно повисли
поверх души.

Да и была ль у Раечки душа?
Пожалуй, да... Теперь уж не припомню...
Но точно был бездонный этот шланг,
вгоняемый по самую "махоню"
в твой беспросветный внутренний цугцванг...
И если жанр присвоить с перепою
моей поэме - выйдет "киберпанк"
в альбомчик Хою.

А по ночам мы резались в очко,
под одеялом "лысого гоняли",
глумились над несчастным новичком,
молились, умирали от печали...
И хоть давно разлукой провоняли, -
в чумной, странноприимный этот дом
входили, как в Гоморру и Содом,
а выйдя, как обитель вспоминали.

Куда отгородила нас судьба
не на съеденье собственной утрате...
Что наше дело вовсе не труба,
а свет в её конце навстречу правде,
что у верблюда тоже два горба,
как две груди у нашей тёти Раи -
не только потому, что жизнь - борьба,
но и затем, что это Бога ради.

Что этот лепрозорий на костях
забытый Им на зимнем косогоре,
где наши души зябкие висят,
как мокрые матрасы на заборе,-
ты не забудешь, стоя на Фаворе,
стыдливый этот, выморочный ад...
Что даже там есть жизнь, любовь и море,
но нет дорог вернуться к ним назад...

Снесён профилакторий.
Выжжен сад.
\Оne of many unwritten stories\.

         ноябрь 2025г.