Бегущая с волками

Раньше я думала, что, держа всех на большом расстоянии в своём сердце,
никого не подпуская близко —
ни в сердце, ни в душу, —
проявляя свою жестокость в ответ на свои старые раны,
которые так долго кровоточили,
ставшие причиной моего возрождения.

Ведь я больше не испытываю боль от сближения,
и тысячи разочарований с другими людьми больше не расстраивают меня.
Перелистывая каждую свою страницу жизни,
переплетённые нити серебряной гравировкой остались как тату на запястье.
Я забываю о прежней боли, которая так долго напоминала о себе.

Я медленно, но верно, постепенно и с любовью в сердце,
некоторым людям открываясь постоянно день за днём,
показывая каждую главу своей жизни,
открывая им двери в своё сердце и душу,
не боясь раскрыться перед ними полностью.
Я снова учусь доверять себе и им.
Я познаю любовь к себе через их любовь ко мне
и отдаю им столько же любви, сколько они дарят мне каждый день.

Холод в моей душе стал медленно таять,
а вместе с ним тысячи звёзд загорелись в моём сердце любовью к ним.
Каждый мой холод был причиной моей боли, которую я испытала в прошлом.
Толстое стекло холодной королевы было прочным и холодным,
никого не подпуская близко,
но ожесточая своё сердце и утяжеляя свои рамки холода и границы своих чувств.
За стеклом моих чувств можно было замёрзнуть насмерть
и не остаться живым до утра.

Когда чувствуешь боль — она тянет тебя вниз
и убивает всё живое внутри,
забирая все твои силы и внутреннюю энергию.
Прочные ограждения как шипы
и как острые наконечники лезвия
никого к себе не подпускали.
В каждом шраме
тысячи капель чёрной розы
омывали её корни чужой болью из слёз,
а вместе с тем и её собственная боль
стала причиной почерневшего сердца её розы.

Почерневшие корни её розы, на которых прочно осела чужая чёрная пыль,
обгоревшие и почерневшие крылья чужих бабочек садились на отравленный цветок
и переносили его ядовитые плоды другим.
Тысячи роз сгнивали вокруг одной розы,
у которой не было шансов выжить,
как и сотни других вокруг неё,
кто уже не был живым вокруг неё.
Отправленные плоды приносили их другим.

Тысячи чёрных бабочек летали рядом как яд,
распыляя чёрную пыльцу внутри основания её корней и переносили другим.
Их чёрные и обгоревшие крылья были такими уродливыми, как и они сами.
Красота их крыльев скрывала их внутреннее уродство,
которое они носили глубоко внутри себя.
Пока одна из тысячи бабочек вокруг — из тысячи чёрных —
не светилась ярче всех.

Такая белая и чистая.
Она прилетела и осела возле корней, пропитанных ядом моей розы.
Она не побоялась остаться рядом,
даже если бы умерла сама
в яде у корней, возле которых она осела.
Она осталась рядом, чтобы очистить
всё, что оставили другие,
залечить чужие шрамы и убрать яд,
оставив чистые плоды внутри.
Она посадила другие семена в моей почве,
чтобы расцвести и заново засиять
чистым светом внутри, озаряя всё вокруг.

В тени моей розы под садом падающих звёзд
расцвели тысячи прекрасных роз после одной яркой бабочки в моей жизни.
Тысячи таких же бабочек прилетели в мой сад алых роз,
выросших под сердцем с красивым видом Эдемова сада.
Там, где под лунным светом
бежала девушка. Её звали
Бегущая с волками.
В темноте своей души тысячи острых шипов других роз
резали её тело до крови.

Яркая боль как луна подсвечивала все её скрытые раны
на сердце и душе, под сердцем, внутри себя.
Лунный свет прожигал всю её боль внутри,
освещая всё вокруг под лунным светом.
Окунаясь в озеро под яркой луной,
белые волки смотрели на неё издалека,
сопровождая рядом.
Вся её дорога светилась ярким светом изнутри,

освещая этот путь другим
в саду её боли, где каждая её роза
появилась из слёз и боли.
В тени её чувств, прикрытых собственной болью внутри неё,
те раны, которые ожили и стали жить отдельно от неё,
стали ярким отпечатком когда-то её недавно ожившей почерневшей розы,
которая уже была почти мертва.
Оставив белые чистые следы, и отголоски старой боли.
Ставшим светом для других.