дон Жуан одесский

                Был ссыльным в ту пору Поэт...

Граф Воронцов, дворец его в Алупке.
Там Пушкин-ни на шаг от юбки
Его жены не отходил.
Взмолился граф, и к Николаю,
Он обратился, и просил,
Чтоб тот его освободил
От своевольного поэта.
Похоже знал или примета,
В народе слыл, что банный лист:
Он бабам не давал проходу,
За то был не однажды бит!
Вот африканская порода,
Под стать он был своим дедам,
Где он, считай, там был бедлам...

Так домогался он жены,
Знакомой польки из Одессы,
И перепискою они тогда настоль увлечены.
Печаткой-перстнем сердолика
Хранил с её портретом лика
Во дни гонения, волнения и боли
Ему подругою был дан.
За нею долго волочился,
Под осень навсегда простился:
Так оказался третьим лишним,
Соперником его Раевский,
История его известна,
Так все герои плутовали,
Их жёны им же изменяли,
Рожали, в письмах отражали
Внебрачных всё-таки детей.

А перстень с Пушкина руки
Сменил ни одного владельца,
Исчез, как череп псковского сидельца,
Коим в Михайловском он был.
Поэт сам явно ядовит:
Граф ревностью своей убит.
Добился высылки поэта,
Но лишь одно письмо хранит
Амурных дел Елизаветы,
И Пушкина поздней приветы,
Пред смертью в марте, за три года.
Так счастье близости, невзгоды
Тогда в строках переплелись.

Всё неизменно, нет открытий,
Ушедших в прошлое событий.
Есть констатация пороков,
Как вечность нравов у людей,
Как магнетизм былых страстей,
Неотвратимости конфликтов.
И потому не счесть убитых
Моралью общества, затей,
И недомыслия идей,
Природой их несовершенства.
Инстинкты портят человека:
Он превращается в абрека!
Не скоро раны заживут,
Но замкнут холостяцкий круг.

16 октября-17 ноября 2025 Х.В.