Котлован

воздух свистит, как серебристое пузо чайника, как помехи радиосвязи,
а небо хочет передать самое главное.
катя читает котлован
в переполненной электричке, прильнув к плечу запотевшего окна.
кате не до тебя,
лица, источенного безразличием.
катя устала и чувствует сердцем,
что к нему достаточно прикоснуться спичкой,
чтобы пропеть последний псалом
и убрать закладку с любимого сто пятнадцатого.
катя переводит взгляд от пришедшей старушки морщинистой
на так невинно и нежно лежащие страницы,
пальцы дрожат. «я увлечена и не заметила,
если по-справедливому вообще, мужчина в найках уступит»

вагон вздыхает и трогается

мужчина в найках слеп на правый глаз и глух на правое ухо.
он понимает, что следующая станция — москва третья, когда со скрипом прижимает к стеклу синюю руку
и различает незамысловатые узоры платформы.
слава богу, людей не видно.
мужчина в найках пропитан трубами, алиментами и блевотиной
дружков, которые тоже строили
деньги и планы на жизнь в девяностые,
когда все умерло,
и никто не вернулся в казань из афгана

власть вздыхала и человека отправила в космос

никто не вернулся, вернулся кто-то другой,
да и не вернулся, а приехал со стартовой точкой в ноль,
со сброшенным грузом, тянувшим плечи к никогда не родному пыльному полю,
к оставшимся в этой траве.
приехал и услышал голос с кухни, из телевизора поющий колыбельную дочери.
ей сейчас, наверное, столько же,
может, вернули платонова в школе.
глаза солнечные — цвета креста на шее.
и он потянулся вперед:
«девушка, вы куда едете?»
в правдинку, посад, радонеж?

год шестой вздыхает и сворачивается снежным комом

близится год седьмой,
год – как всегда – перемен, надежды и света,
но все кошки на вытянутую ладонь
мурлычут с разным оттенком.
сил скрываться не было больше.
зрачки расширились и испуганно заметались, бить нельзя — значит, придется сбегать,
притвориться водой и найти брешь, дернуть отсюдова к выходу.
катя сказала: «разрешите пройти.
бабуля, прошу, присаживайтесь».
черт, это карма, что ли, меня отыскала?
он был похож на отца, грозно встал и похлопал по карману.
мужчина в найках нахмурился и пошел к красной надписи на дверях,
пока старушка со стоном уселась.
намерение —
или что-то похожее — плескалось в его глазах.

а ты что делал?