Свет и тень

В мире свет и тень — единый круг,
Где весна приходит за зимой.
Каждый миг — и счастье, и испуг,
В каждом вздохе — тайна и покой.

Не страшусь ни стужи, ни потерь,
В них сокрыта тайна мира дня.
Как в буране крепнет вдруг метель,
Так в печали крепнет мысль моя.

Спад, подъём как два крыла судьбы,
Что ведут сквозь сумрак и рассвет.
В каждом «нет» сокрыто «да» внутри,
В каждом спаде — мудрый мой ответ.

Дар приму, что шлёт судьба всегда,
В каждой точке — космос, полный грёз.
Даже ночью светит мне звезда,
Даже в стуже — тёплый мой вопрос.

Не пугаюсь тёмных, трудных дней,
В них — основа для грядущих сил.
Как зерно храню огонь лучей,
Так в тени созреет светлый пыл.

Лад во мне — не мир и не застой,
Бой во мне — двух буйных, вольных волн.
Пыл во мне — как тихий, светлый строй,
В нём и гром, и шёпот, и закон.

Пусть тоска сжимает сердце вновь,
Пусть не видно света, всё темно,
В каждом миге — искра, луч, любовь,
В каждом вдохе — сила, как зерно.

Так живу, не прячась от судьбы,
Радость, боль — урок моей душе.
В этом вихре света и борьбы
Я найду себя, свой тихий свет.

Авторский комментарий к стихотворению

Это стихотворение — не просто размышление, а карта духовного пути, начертанная в парадоксах. Для меня «Свет и тень» — это попытка выразить суфийское единство и примирение противоположностей, в котором раскрывается Божественная целостность. Здесь каждый образ, каждая строфа стремится к одной цели: показать, что подлинная гармония и сила рождаются не в избегании тьмы, а в её глубоком приятии и понимании её неразрывной связи со светом. Это гимн доверию к потоку бытия, где даже падение есть форма полёта.

Первая строфа

В мире свет и тень — единый круг,
Где весна приходит за зимой.
Каждый миг — и счастье, и испуг,
В каждом вздохе — тайна и покой.

С самых первых строк я закладываю фундаментальный принцип. «Единый круг» — это символ циклической природы вселенной, танца противоположностей, которые, сменяя друг друга, создают совершенное целое. Зима и весна, счастье и испуг — не враги, а фазы одного процесса. Вздох, объединяющий «тайну и покой», — это дыхание самого бытия, где непостижимое (тайна) и умиротворение (покой) суть одно. В этом — ключ ко всему: нет необходимости выбирать, нужно лишь охватить всё единым взором.

Вторая строфа

Не страшусь ни стужи, ни потерь,
В них сокрыта тайна мира дня.
Как в буране крепнет вдруг метель,
Так в печали крепнет мысль моя.

Здесь я развиваю идею доверия к тому, что мир посылает. «Стужа» и «потери» — это не наказания, а «тайна мира дня», сокрытое измерение реальности, её изнанка, без которой лицевая сторона не имела бы смысла. Метафора бурана, в котором «крепнет вдруг метель», а в печали — мысль, — это прямое указание на алхимию духа. Как металл закаляется в огне, так и сознание обретает ясность и силу не в комфорте, а в бурях страдания и сомнений. Печаль становится тиглем для ума.

Третья строфа

Спад, подъём как два крыла судьбы,
Что ведут сквозь сумрак и рассвет.
В каждом «нет» сокрыто «да» внутри,
В каждом спаде — мудрый мой ответ.

Это одна из центральных строф. Я представляю полярности не как преграды, а как «два крыла судьбы». Птица не может лететь с одним крылом; так и душа не может возвыситься, познав лишь радость или лишь горе. Они вдвоём «ведут сквозь сумрак и рассвет». Далее следует главный парадокс: «В каждом «нет» сокрыто «да» внутри». Это отсылка к суфийской концепции, что за каждым отрицанием скрыто утверждение более высокого порядка. Ограничение («нет») на самом деле является формой направления, скрытым даром («да»). Поэтому «спад» — это не поражение, а «мудрый мой ответ», ибо в нём заключён урок, ведущий к росту.

Четвёртая строфа

Дар приму, что шлёт судьба всегда,
В каждой точке — космос, полный грёз.
Даже ночью светит мне звезда,
Даже в стуже — тёплый мой вопрос.

Это строфа о абсолютном принятии — «рида» в суфизме. Я открываюсь всему, что ниспослано, видя в каждой точке бытия, в каждом миге, целый «космос, полный грёз». Это видение мира как бесконечного поля возможностей. «Даже ночью светит мне звезда» — классический суфийский образ надежды и памяти о Божественном присутствии даже в самые тёмные периоды жизни. «Тёплый мой вопрос» в стуже — это символ ищущего сердца, которое само по себе уже является источником тепла и света, даже когда внешний мир холоден.

Пятая строфа

Не пугаюсь тёмных, трудных дней,
В них — основа для грядущих сил.
Как зерно храню огонь лучей,
Так в тени созреет светлый пыл.

Здесь я углубляюсь в аллегорию созревания. «Тёмные, трудные дни» — это не пустота, а «основа для грядущих сил», подобно тому, как плодородной почвой для роста является тёмная земля. Образ зерна, хранящего «огонь лучей», — это метафора божественной искры, скрытой в каждом человеческом сердце. Оно лежит в темноте, в «тени», чтобы прорасти. «В тени созреет светлый пыл» — ключевая мысль: наша духовная страсть, наш энтузиазм («пыл») вызревают и набирают силу именно в периоды сокрытости, изоляции и испытаний.

Шестая строфа

Лад во мне — не мир и не застой,
Бой во мне — двух буйных, вольных волн.
Пыл во мне — как тихий, светлый строй,
В нём и гром, и шёпот, и закон.

В этой строфе я описываю состояние внутреннего равновесия, которое обретается не через пассивность, а через динамическое напряжение. «Лад во мне» — это не статичный мир, а живое, пульсирующее единство. «Бой... двух буйных, вольных волн» — это вечная внутренняя борьба между духом и нафсом (эго), между знанием и неведением. Но эта борьба не разрушительна; она созидательна. «Пыл» становится «тихим, светлым строем», в котором объединяются кажущиеся противоположности: «гром и шёпот», хаос и «закон». Это и есть звучание божественной гармонии.

Седьмая строфа

Пусть тоска сжимает сердце вновь,
Пусть не видно света, всё темно,
В каждом миге — искра, луч, любовь,
В каждом вдохе — сила, как зерно.

Это практическое применение всей философии. Когда наступает экзистенциальная ночь («всё темно»), я не ищу спасения вовне, а обращаюсь внутрь. В «каждом миге» я нахожу «искру, луч, любовь» — те самые божественные качества, которые никогда не исчезают полностью. Каждый «вдох» — это не просто физиологический акт, а акт принятия жизненной силы («как зерно»), содержащей в себе потенциал всего будущего роста. Сила уже заключена в самом акте существования.

Восьмая строфа

Так живу, не прячась от судьбы,
Радость, боль — урок моей душе.
В этом вихре света и борьбы
Я найду себя, свой тихий свет.

Финальная строфа — это декларация обретённой свободы. Жить, «не прячась от судьбы», — значит полностью довериться Высшему Замыслу. «Радость, боль — урок моей душе»: всё становится учебным материалом на пути к Богу. И в этом «вихре света и борьбы» — в самой динамике жизни с её противоречиями — происходит главное: «Я найду себя, свой тихий свет». Подлинное «Я» (дух) не является ни светом, ни тьмой, но тем «тихим светом» сознания, которое наблюдает за их вечной игрой и находит в ней покой.

Заключение

«Свет и тень» — это поэтическое руководство по духовной алхимии, где базовыми элементами являются все без исключения жизненные переживания. Оно призывает не бежать от тьмы, а увидеть в ней необходимую сторону единого бытия, без которой свет потерял бы своё значение. Смысл пути — не в достижении состояния вечного блаженства, а в обретении целостности, способности вмещать в себя все парадоксы существования с благодарностью и мудрым спокойствием. Это путь от борьбы с судьбой к слиянию с ней, где искатель обнаруживает, что он одновременно является и путником, и самой дорогой.

P.S. Мудрый совет, рождённый строками этого стихотворения:

Не стремись убежать от тени — без неё и свет потерял бы свой лик. Истина рождается в объятии противоположностей.

Послушайте поэтическое чтение стихотворения в сопровождении Большого симфонического оркестра на VK clip. https://vk.com/clip-229181319_456239145