Пришелец

На тонкой ножке вся в узоре,
стояла ваза на столе.
В ее стеклянном, хладном взоре
надменный блеск к всему из вне.
Графин, что по соседству рядом,
всегда хмельной навеселе,
надменным не смущался взглядом,
хмелел еще сильней вдвойне.
Своей побрякивая крышкой,
когда все булькало внутри,
он вазу звал своей малышкой,
пуская в воздух пузыри.
Она искрила благосклонно,
что взять с графина-шалуна.
Стеклянных сфер сия персона,
с ней категория одна.
Есть рангом ниже: чашки, ложки
и прочий кухни обиход.
В кастрюлях стынут поварешки,
в шкафу посудный спрятан сброд.
Пыхтит о чем-то грустном чайник,
ножа сверкает острие.
Пузатый абажур начальник
дает понять: здесь все мое.
Вокруг как будто бы все мирно,
пространством властвует уют.
Но жить в пространстве этом смирно,
дурные мысли не дают.
Подвержен рай посудной смуте
чья роль главней, значимей здесь.
Есть что-то за стеной в валюте,
пора бы сбить с чужого спесь.
Себя к посуде он причислить
опять пытался коей раз,
главнее всех себя помыслить
посмел пришелец унитаз.
И что ни день из туалета
разносит шум по всем щелям:
- со мной в содружестве планета,
я фору всей посуде дам.
Сверкнула ваза в возмущенье:
- Мною владели короли,
уста ласкали их варенье,
что им на кушанье несли.
Графин трезвея в одночасье,
напитков перечень бубня,
давал понять что он для счастья,
без счастья день ведь прожит зря.
Гремели всяко-разно чашки:
- мы для съестного у персон.
- Без нас случились бы промашки,
звенели вилки в унисон.
-О! Сколько лиц мелькало разом
нам за обеденным столом,
чтобы мелькнуть однажды задом
тому, кто ждал уж их потом.
То он - пришелец зарубежный,
причина смуты сего дня.
Жизни лишив всех безмятежной,
возвысил ложно так себя.
К посуде он с какого места,
зачем повел об этом сказ.
Пусть даже он и повсеместно,
но он почти даже не таз.
С горбом заплечным, с нажим кнопкой,
брюзжит  без повода водой.
Соседство делит с жесткой щеткой,
сквозит холодной белизной.
В брюзжанье том протест Европы:
всем унитазам запретить,
смотреть в лицо российской попы,
заботу эту с себя смыть.
Не стало больше унитазам
служить в пределах сей страны.
В пакете то пришло приказом
от европейской стороны.
На кухне тот час ликованье,
капитулировал сосед,
лишился наконец вниманья,
свой потеряв авторитет.
Теперь вернется он в Европу,
пришельца то родимый дом.
Всех европейцев видеть попу,
мечта его теперь о том.
На тонкой ножке вся в узоре,
стояла ваза на столе.
В хмельном графин звенел задоре:
- конец с пришельцами войне.