Джузеппе де Сантис - Примо плано
это можно только вспомнить.
Михаил ЖВАНЕЦКИЙ
В голодные пятидесятые годы
Бурей вошли, тесня коммунизм,
Фильмы, как вестники свободы,
То был итальянский неореализм.
Кино ожидал невероятный успех,
Советская идеология смягчалась,
«Нет мира под оливами» для всех
Фильм Де Сантиса стал началом.
От страданий маленьких людей,
Утомлённых делами досадными,
Жертвы коммунистических идей
Подрастали как шестидесятники.
В шестидесятые я в Москве живу,
Студент театрального института,
И вдруг, Де Сантис, слышу наяву,
Это была фантастическая минута.
Дивно случай засверкал надеждой,
Мне показалось, удача улыбнулась,
Я был доверчив, парень прилежный,
Но произошедшее иначе обернулось.
Вечером в общаге шумно. Благодать!
Комнатные двери не нужно закрывать,
На Трифоновке все мы - сборная семья,
Передать не в силах, как был счастлив я.
Там, однажды вечером, подошёл мужик:
Сняться у Де Сантиса хочешь? - говорит,
У меня поджилки затряслись, признаться,
А он, на «Мосфильме» ждём в двенадцать.
Я рванул побриться, был не в лучшем виде,
Приятно надушился, артиста в себе увидев,
Троллейбус нудно полз черепахою усталой,
А мне неореализма виденное вспоминалось.
Лукино Висконти, Роберто Росселини, и вот,
Джузеппе де Сантис на «Мосфильме» ждёт,
Возносилась немыслимо в думах моя голова,
Но всё изменилось, порог переступил я едва.
Гримёры бритые щёки покрыли едким клеем,
На него стриженую конскую щетину, не жалея,
Шапку напялили, потрёпанную шинель, сапоги,
И в тьму непроглядную, светя фонарём, повели.
Это был недостроенный стадион имени Сталина,
Одна из трибун тогда до войны была поставлена,
Через полвека тут шумел бесславный «Черкизон»,
Теперь, здесь в Измайлово, студенческий стадион.
Вскоре вдали показалось жёлтое пятнышко света,
Наполеоном сидел мужик, помнится картина эта,
Меня подвели, он осмотрел, вонзив строгий взор,
Это был Джузеппе де Сантис, великий режиссёр.
Я вперился в итальянскую глыбу, заворожённый,
Мужественное красивое лицо, солидный мужик,
Взгляд пронизывающий, на меня устремлённый,
Стремительным движением поправил воротник.
Тогда-то он и произнёс заветное «примо плано»,
Что означало - сниматься перед камерой прямо,
Де Сантис лично сказал! Я был горд и доволен,
Но мне объяснили суть моей маленькой роли -
Мне нужно вырывать у стреляющего пистолет,
А кроме нас двоих в кадре никого больше нет,
И мне шепнул наш режиссёр - стой не близко,
Вдруг он пальнёт, кто их знает, капиталистов?
От такого финала напряглись у меня все жилы,
У Де Сантиса два наших помощника служили,
Одного звали Роман, второго, помню, Иваном,
Им Мастер кричал Ромало! аллёра Джованни!
Вот один из них и предупредил меня-студента,
Я решил, без меня выйдет великая кинолента.
Да артист Раффаэль Пизу был непредсказуем,
Вечно под кайфом, я понял тогда чем рискую.
Репетировать пришлось мне несколько ночей,
Для массовки задействовали толпы москвичей,
Де Сантис был неудержим, словно полководец,
Вокруг него вертелся киносъёмочный народец.
Я поражался его кипучей работоспособности,
Он властно, как Наполеон, вникал в тонкости,
Его непримиримый характер не терпел грязи.
На малейшие компромиссы был несогласен.
Фильм был отличным, и засветиться не грех,
Жанна Прохоренко, Татьяна Самойлова, успех,
Но поразмыслив, от соблазна я лихо увернулся,
И вполне невредимым в общагу вскоре вернулся.
Всем понравился фильм «Они шли на Восток»,
Я измучился, чтоб не прозевать игровой кусок,
Вот мелькнул край шинели родной по экрану,
Тем и кончилась радость моя, «примо плано».
Но вспоминаю я об этом с радостью великой,
Хоть безвестным я в кинематографе остался,
Богат театральной коллекцией многоликой,
Могу сказать, - я у Де Сантиса снимался!
6.09.2024, 26.01.2025 г.г.
Свидетельство о публикации №125111600507