Наши мальчики 3...

«Наши мальчики 3... Не без Океана»

«Лошади» у Введенского-таки были. Символические.
И – аккурат в том же «Потец», что я к «туманному Ёжику» пристраивал.
Сначала – своё

«Что есть Потец?» – запущенный вопрос.
Вопрос о мире, языке и море…
Оно молчит и ничего не значит.
Седые волны – гривы лошадей.
Их тощие ободранные морды.
Похожие на скалы черепа.
Сукно зелёное понтийского стола
до дыр застирано, изблёвано, не свято.
Старо, как смерть. Как попик у одра.
(Одры, 4.03.2019)

PS:
Одр – лежак. Не обязательно смертный, однако…
Одёр – изнурённая лошадь (или коровёнка). Почти дохлая (стервь, падаль).

Несутся лошади как волны
Стучат подковы.
Лихие кони жаром полны
Исчезнув скачут…
…………………………
Мои сыновья удалились,
И лошадь моя как волна
Стояла и била копытом,
А рядом желтела луна.
(А. Введенский. Потец)

В Жизнесмерть однако...
И (оттуда же, из марта 2019-го) – как-то почти матерное («Ёжик в тумане»)

Смерть это смерти ёж.
Старых вождей пи...ж.
Звёздных небес падёж.
Хаос чертогов.
Тремор пустых надежд.
Пошлых идей мятеж.
К Будде примкнувший Пешт.
Бездна Истока.
(4-5.03.2019)

PS:
Основные темы (сквозное триединство) А. Введенского: время, смерть, Бог.

А.В.: «Человеческие мысли, будучи не в состоянии охватить мир, выходят из головы и начинают вести самостоятельное, независимое от человека существование: мысли крадутся в могилу» (Кончина моря).

Горит бессмыслицы звезда,
она одна без дна.
Вбегает мёртвый господин
и молча удаляет время.
(А. Введенский. Кругом, возможно, Бог)

Мультик «Потец», созданный по поэмке А.В. в 1992, выглядит на самом деле жутковато. Чего не скажешь о знаменитом советском «Ёжик в тумане» (1975). Добрейший мультик! – не правда ли?!
Вах-вах-вах… Присмотритесь внимательней. Психоделика однако… Куча аллюзий.  И с Введенским («Смерть это смерти ёж»). И с Тарковским («Солярис», 1972). И т.п.
Присмотритесь к самому Ёжику. Хорош, чертяка! Куча хвороста.
Совушка-«красавица» – Босхом не попахивает?!
Лошадка…
В тумане. На опушке.

«Лошадь – это определённый религиозный символ. Во-первых, в западнославянской мифологии белый конь – это дитя Белобога, светлого божества. Во-вторых, лошадь, тем более белую и светящуюся, воспринимали как проводника на тот свет. Хаотичный Ёжик, как сумрачное порождение подсознания, вытесняется из нашего мира, и на границе бытия его уже встречает лошадь. Он и сам думает о смерти:
«А если лошадь ляжет спать, она захлебнётся в тумане?»…» (Егор Беликов. Тайный смысл мультфильма «Ёжик в тумане»).

А теперь снова перечитайте «Потец». Тема «лошадки». Сквозная!
----------------------------------------------------

Там я ещё и Брюсова помянул («Конь блед», 1903). Здесь не стану.
А уже перед своим «Больничьем» (с 31 мая 2022-го), в сериале «О том – о сём», я зарядил несколько «введенских» опусов в прозу. В основном – округ «Кругом возможно Бог».
Фрагмент, коим зачинался один из тех моих текстов:

Мне всегда хотелось уйти в Океан…
Почему-то опечаталось (в предыдущем) «в Окена». Типа – в древний ударный кратер (на Луне), названный так в честь знаменитого немецко-швейцарского учёного.
«Ударный» – то есть, образовавшийся в результате падения небесного тела. Астроблема. «Звёздная рана».
Неслабо меня «опечатало»! Кратер от падения метеорита.
Между прочим, в КВБ Введенского тусуется и Метеорит.

Да, кто говорит.
Голос.
Метеорит.
Стиркобреев.
Небесное тело?
Голос.
Да, у меня к вам дело.
Я, как известно, среди планет игрушка.
Но я слыхал, что у вас будет сегодня пирушка.
Можно прийти?
Стиркобреев.
Прилетайте (вешает трубку).
Горжусь, горжусь, кусок небесный
находит это интересным,
собранье пламенных гостей,
их столкновение костей.

И ещё

Фомин.
Если я море,
где мои волны.
Если я море,
то где чёлны.

А гости веселы, довольны,
меж тем глодали часть халвы
с угрюмой жадностью волны.

Открывается дверь. Влетает озябший Метеорит:

Как церковный тать
обокравший кумира,
я прилетел наблюдать
эту стенку мира.

Помните?! – Фомин у нас – Море.
И это место:

И ты орёл аэроплан
сверкнёшь стрелою в океан
или коптящей свечкой
рухнешь в речку.
Горит бессмыслицы звезда,
она одна без дна.

А где Море пребывает? – Между Океаном и Рекой. Кстати, «орёл» этот ассоциируется как с Морем, так и с Метеоритом.
Но вернулся-то я – опять по личному случаю.
Когда мы шли паромом по Балтике в Скандинавию, ранёхонько утречком я выбирался на самую корму. Садился близко к краю и глядел вдаль. И ведь подмывало «сойти»!..
--------------------------------------

Аки Володю Полетаева (с пятого этажа своего дома на Ленинградском проспекте), или – СашБаша...
Ниии... У меня (там) – было другое. Без любовной драмы (всё у меня на этом фронте было пристойно). Без особых творческих надрывов (у герменевтов с этим – несколько иначе, чем у поэтов).
Просто – Море. А не сошёл... Так, какая-то Балтика!
Мне ить Океан нужон был!

А у Володи (Полетаева)...

Паденье – словно позднее прощанье
Садов небесных с мёртвою листвой,
Жест отрицанья, грустное молчанье, –
Пустеет звёздный купол надо мной,
И падает в сиротство шар земной…
Везде паденье. Легче лепестка
Паденья лёгкое прикосновенье.
Но есть Единый – каждое паденье
Приемлет бережно его рука.

Или

Одиночество – как дождь.
Оно идёт от моря вечерами,
Оно до горных тянется подошв
И медленно всплывает над горами
До неба, им чреватого всегда,
И с неба падает на города.
Оно приходит затемно, когда
Навстречу свету переулки льются,
Когда друг другу чуждые тела
Устало друг от друга отвернутся
И замолчат – одна постель свела…
И водостоки тёмные проснутся.

Одиночество... Идущее от Моря...
Хотя я из него (опять-таки – в тему) взял бы, скорее всего, такое

Свобода? Да. О, вечная свобода!
Свобода жить, свобода умирать.
И белый снег, какая благодать,
с январского повалит небосвода…
А там весна и грохот ледохода,
ручьям и рекам русла выбирать…
Потом страда – спины не разгибать.
Ржи золото, деревьев позолота –
всё позади. Уже ноябрь дохнул,
пригорки листьев вместо листопада,
пустых кустов колючая ограда,
деревьев голых чёрный караул.
И первый снег. Раскрытая тетрадь
белым-бела, как смертная рубаха.
Свобода жить. Свобода жить без страха.
Без страха жить, без страха умирать.

А Самоубийство...
У каждого (если всерьёз) – по-своему. В осмысление (не обязательно – в решение).
А ещё – и под конкретное настроение.

«Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь, чтобы ее прожить, – значит, ответить на фундаментальный вопрос философии».
Альбер КАМЮ. «Миф о Сизифе».

«В жизни каждого человека есть опасные темные точки, в которых сгущается бездонная тьма... Но самоубийца не знает свободы: он не победил мир, а побежден миром».
Николай БЕРДЯЕВ

«Человек может кончить себя. Это – высшая возможность (власть) его... Следовательно summus passus будет из этого состояния – именно из жизни. А из нее выйти некуда, кроме смерти».
Александр БЛОК (из Дневника).

Своё (из Дневника) приводить не буду.
А из виршей...
Пожалуй – два.
Одно – Нарбуту (тоже ведь – Володя). К его «Самоубийца» (1924).
Второе... К тому, что сегодня.

Набухшие кровью вороны,
пресытясь обилием мяс,
клевали с шинелей шевроны,
сукном и тесьмою давясь.
И Нарбут, упившийся Плотью,
повесил на сердце зарок.
Поэзия – это не подвиг,
А просто взведённый курок.
И спорят уже коммунары,
кто друг им теперь, а кто враг.
Строгают бараки и нары.
Готовятся списки в Дальлаг.
Там, рядом – Охотское море.
Лупи по своим в карамболь!
Безропотно к ветхой Гоморре
дрейфует российский Рембо.
(Самоубийца, 17.03.2016)

Опять Отечество набычилось,
На плешь напяливши шелом.
Сбирает всех, за малым вычетом.
Пакует чохом эшелон.
Опять задумские володины
Вручают подданным щиты.
Шагают любящие Родину
От стен Урала и Читы.
Москва и Питер озабочены.
Оне в герои не спешат.
Их чада сбились у обочины
И в приозёрных камышах.
На чатах щерятся медведевы.
Сарказмом дышат саркози.
На фарс помножена трагедия.
И расточаются врази.
(Самоубийство, 23.09.2022)

Впрочем, добавлю ещё и то, что Эвальду Ильенкову

Выбор сделан. Сенатор Сенека
Режет вены. Ликует Нерон.
В катаклизмах двадцатого века
Тянет лямку паромщик Харон.
Не лодчонка! Шурует линкором.
Всё одно старику не возмочь.
Гекатомбы кровавым узором
Окаймляют кромешную ночь.
Надломился, просел человечек.
В «гуманизмах» по горло погряз.
Лагерей-крематориев печи.
И елеи несбывшихся грёз.
Где-то линзы шлифует Спиноза,
перламутровой пылью давясь.
Хлещут сплетни. Роятся доносы.
Рвётся Этики тонкая вязь.
Утонул атрибут Субстанции
в суете недомыслов-сует.
Вместо ангелов жалкие нунции.
Звёзд погасших обманчивый свет.
Мозг и сердце. Осколки модерна.
Гегель с Бёме… Мираж в кутеже.
В спазмах жизни Carotis externa
На суровом сапожном ноже.
(4-5.10.2018)

16.11.2025