Словами, ритмом, герцем

Свой хрупкий мир мы из печальных снов
По нитке перетягиваем в реальность.
С одного клубка да на другой, и вновь,
И божий свет досель не покарал нас.
С какой судьбы мы взвыли аки злые псы
Что светят фосфором на дартмурском болоте?
Уже ль ли жизнь больнее чем укус осы?
Так почему же мы столь неизменно против?
Смешит богов наш апогей протеста,
Висит над нами в предвкушеньи Рок,
Но из такого уж сотворены мы теста...
Ведь мир на деле слеп к нам и жесток.
И что нам остается, друг мой, кроме
Затейливой фантазии Игры?
Она столь осязаема, что крови
Не хватит нашей написать Миры,
Вместо чернил в нее макая перья,
Те что выдергиваем мы из-за спины.
Вновь превращаюсь в собственную тень я,
В надежде что вы будете пъяны
Сими точеными как край клинка речами...
Мы наяву для вас сплетаем дивный сон.
Так пусть он вас избавит от печали,
Как не сумел избавить Мендельсон...

Чужими душами латая в себе дыры,
Не стать никем другим, не стать собой.
Над нами не устанут хохотать сатиры,
Ведь раз за разом мы проигрывали бой
За свой талант, за роль и идентичность
Средь низменных страстей, мастей и зол...
Мы снова доверяли людям стричь нас,
Не зная, что нас подадут на стол.
И будут рвать в неистовстве руками,
Как будто окорок бараний на пиру...
Нам стоило учиться быть как камень,
Чтоб ледяными оставаться и в жару.
Мы слишком поздно поняли что стали
В людских объятьях просто украшением,
Что чувства в плену держат крепче стали,
Подобно обручу невольника на шее.
Устав трещать по ненадежным швам,
Штопать лохмотьями изодранное сердце,
Решили мы что впредь достаться вам
Мы сможем лишь словами, ритмом, герцем...
И каждый кто был нами очарован,
Познает красоту не просто телом,
А всем своим вниманием огромным,
На время вспомнив кто он здесь и где он.