Жадность

Царице скаредной, что правит с немотой,
Чьи пальцы — щупальца, и липкие ладони,
Дыханье — шёпот леденящей душу вони,
Зрачки — монеты с отчеканенной ценой.

Тебе, чьи сны не о любви — о сундуках,
Где под замком заря томится, стонет воздух,
Кто слышит в шелесте купюр мечты о звёздах,
Создал религию в наполненных мошнах.

Тебе, чья летопись ведёт большой приход,
Воссев вальяжно на престол своих карманов,
Где вместо скипетра, лишь ржавый ключ обманов,
И скорой прибыли полученный доход.

Тебе, чья совесть вне балансовой цены,
В чьих снах не селится ни страсть, ни даже нега,
А шелестят купюры, ублажая эго,
И на душе любой лишь ценники видны.

Тебе, чья клятва — полис, поцелуй — аванс,
В дни перебранок биржевых и потрясений,
Любовь в оферты превращала словно гений,
Движеньем точным исполняя реверанс.

Тебе, в чьём главном храме банковского зла,
Священнодействуют жрецы в костюмах строгих,
Пресуществлением надежд своих убогих
Под сводом алчности из стали и стекла.

Тебе, что мир свела в размеры кладовой,
Где океан — чернила, горы — циферблаты
Для счёта точного и прибыли, и платы,
Где звёзды — скрепки лишь на карте мировой.

Тебе, кому не помечтать в любви тайком,
Кто даже кроткий плач младенца превратила
В средства, что можно получить в залог актива,
Лишь у нотариуса подмахнув пером.

Тебе, чья алчность — словно чёрная дыра,
И поглотит в себя и Зевса, и барана,
Где нет различий меж рабами и тираном,
Лишь векселя, расписки, чаши серебра.

Несу я свиток этот с горькою тоской
Тебе, Великой Скупости, сестре Разврата,
Кому объятия тесны, все, кроме злата,
И чьи уста не произносят с добротой.

В том списке всё, что куплено, иль взято в долг,
Не продано, отчуждено рукой неспешной.
Прими ж его, о Демон, в свой архив потешный,
Как опись той души, что ты свела в итог.