Когда убьют последнего Дракона

Тесен пленящей широтой путь застрявшего в липких силках.
Плесень покрывает ещё недавно сидевшего в шелках.
Евхаристия для заблудших - заглянуть за вино и хлеб.
Амнистия предоставится тому, кто  немощью окреп.

Леп руками незримыми, впустив силу неуёмную.
Слеп сердцем вовек, променявший Отца на Мать Приёмную.
Помощь она окажет  фокусами из мешка пыльного.
Стоящ ли милости алчный, грабя по праву сильного?

Стерильного ища без лжи, но к исполненному ведя взор.
Могильного камня призёр, художник - творю хитрый узор.
Чудо-улием вскормлен, возрос, латая на сердце рубец.
Скудоумием давно богатый, всё упрощает глупец.

Жеребец по полям бескрайним, Хватаю пальцами воду.
Столбец заполнил данными, но строка противится коду.
В Мираже видя свет счастья, Не верь линиям на ладони.
протеже пьяной молодости, жди как ветер лист погонит.

Агоний сперва не знающий, затем - сбившийся со счёта.
В иконе ища спасение, слуга нечета и чёта.
Дельва не представится, набивающему пищей горбы.
Эльфа узрел, ждя дракона, глядя за древ опоры-Столбы.

Рабы плоти как браслеты носят кандалы и оковы.
Забыв боль былых войн, нас закладывают в жертвы новые.
Обсмеять сильного недруга - значит почти поработить.
Колея приведёт в пропасть, хватай же путеводную нить!

Слить воду восьмиста полных лун под светом бегущей кометы.
Вить гнездо сердцу, за душой копя боль - величие тщеты.
Горы дел людей нетерпеливых породят стада мышей.
Своры властителей нижних небес гонят прочь грешных взашей.

Зашей дыры, теряющие благодать, петлёй-восьмёркой.
Ушей и храма отверстий прислужник - взрасти нужно поркой.
Корчит рожи обезьяна Божия, творя пожарище.
Горче желчи на вкус, плавит сны пешть -  былое Пристанище.

Седалище пустило корни - слова и действо Небрежны.
Ристалище зовёт на брань  - по кругу слога обережны.
Померк удалью герой в  быте, желая На попятную.
Фейерверк дрём красит подлунный мир - сны в голову ватную.

Пятнами кожа рептилии, глаза третьим веком скрылись.
Внятную речь шипящую слышу - леденящую милость.
Нарочито наружу выпятить крест - признак маловерия.
Не Зачитан канон священный,  не виден в зрачках зверя я.

Мистерия - кто создал чудовище, родящее огонь?
Меряя рост ступенями лестницы, храня молитвы бронь.
Огни на перекрёстках тел, чтоб отыскать дорогу домой.
Магнит, заветом данный, дарует указание стрелой.

Омой слезами сердце, покуда змей не укусит с тыла.
Немой для людей, но кричащий миру, что  тщета Постыла!
Переносчик хвори и лекарства в Пляске Святого Витта.
Извозчик припомнит тропу, коль забудешь гнездо, что свито.

Избита правдой, но не попрана истина - достичь глубин.
Свита демонов выменивает спасение на рубин.
Прожег чешуи, не их, но моей - узреть, где я и не я.
Ножик обережный, чтоб стояли рядом пряха и швея.

Змея мудрая подарила клубок, что нам смотал Адам.
Колея по оборотам юлы, раздавая корм стадам.
Ремесло, чтобы стать мастером, иль существовать прилично?
За весло держась на плаву - история в сути циклична.

Комична попытка стать царём горы - глядит Закулисье.
Двулична природа разделения, но ждёт нора лисья.
Лишёк прихватил перед рывком, ждя пикник у обочины.
Грешок не искуплен подвигом, очи слезой не смочены.

Вотчины засеяны, вырастить зёрна - придут сатрапы.
Всклокочены волосы - огрехи тянут в драконьи лапы.
Утлость потуг гордеца побуждает не ладить, а биться.
Мудрость спокойного умом - узоры вяжущая Спица.

Рыцарь печального образа- сражается с мельницами.
Лица ухвачены экранами -дети  бездельницами.
Вулканы грозят разверзнуться, под взмахом огненной плети.
Великаны седлают змеев, слепоты кидая сети.

Третий Дракон у врат даёт путнику выбор без выбора.
В свете вспышки звезды жертва пленом бессилия  прибрана.
Бурун стихии накрыл, щупая бездну по бегу мурашек.
Я врун и лентяй, иду дальше при наличии отмашек.

Старикашек отражения - стекла молодости жидкость.
Ромашек букет полевых в обруч- городу поле в дикость.
Птолемей от веры - ищу рай, где живут Небожители.
Онемей от взора Горгоны, будто сваяли строители.

Воители за место под солнцем, где полностью ослеп ты.
Обидели? Воспрянь, отдавши за причастие две лепты.
Стрехи держат свод, после игры игроки меняют майки.
Вехи сложили  мгновения в легенды, оживив байки.

Гайки погонщик закрутил крепче, чтобы лежачий привстал.
Спайки с ложным рассечь, чтоб снег под ногами нагого стал тал.
Глаза в опеке  Духа, взгляд в точку, забывая своё имя.
Лазарь , омытый слезами , воскреснет, хоть тело  остынет.

Вынет сердце в пламени  волею брани Старатель павший.
Сгинет соблазнённый. Встретит его Ангел. Но Ангел падший.
Предстал пред снов озером, испив пригоршню Тёмной воды.
Кристалл растя усердием и словом, что даёт  поводырь.

За ходы зайдя, в поисках спасительного атавизма.
На плоды не заглядываясь, держась за струны организма.
Мертвечиной не питаясь, молясь для душевного хлеба.
Личиной не прикрываясь, чтоб не жить внутри круга-склепа.


Треба отдана, Ломая в жаркой битве последний бивень.
Небо плачет от немощи, выливая на нас слёз ливень.
Миром одним мазаны - у пропасти не спасут тормоза.
Клиром воспрять, что стройным бором, озарить рассветом глаза.

Гроза режет небо, объят дрёмой, шепчет Искуситель-змей.
Егоза - блуждающий ум  в погибель схода чёрных камней.
Вехи собирая в пучки в обретении памяти нирван.
Стрехи дали приют путникам, когда народился Иван.

Диван для сытых мечтаний - забвению сладкий маринад.
Лиан искушений джунгли посреди религий Колоннад.
Непримиримый бунтарь, век гребёшь по тёмным водам веслом.
 Неизмеримый у истока, здесь ты крепко пленён числом.

Излом мечтаний с частицами "бы", рифмами глагольными.
Ни злом, ни добром не пленясь, идя путями окольными.
Выкрасть ключ у Дракона, на сердце оставив шрамом метку.
Прикрасть ведёт в гору, чтоб стать душой свободным, выбрал клетку.

Сетку кинул Спаситель, но голодные грызут ячею.
Ветку сломал, чтоб разомкнуть круг, обойдя смертей колею.
Вес поклажи в пути снижать, слово - меч, безумие - латы.
Лес полон чудищ, а Вечера приносят тёплой прохлады.

Палаты изобилия стали ловушкой, ловя во плен.
Халаты смирительные, в них улыбается Гуинплен.
Затылок тянет плыть, гордости покровы молитва стешет.
Опилок набив в тело груды, натяг не сдержали бреши.

Пеший пьёт ступнями огонь, спасением ввысь одержимый.
Веши собрав бурный поток, полетит взором недвижимый.
Вручая промысел взору горнему, снимая обёртку.
Скучая, подводим железное сердце, крутя отвёртку.

Молодку спасая из лап звериных, обретаешь  душу.
Бородку серебрит старость, дыхание тлена нарушу.
Протрузия скреп духовных, заточенных в оболочку гор.
Контузия от слов сидящих на прахе тем, кто в беге скор.

Укор дан спящим, Взывая их на охоту загонную.
Из кор-одежд памяти -, храня вереницу оконную.
Исходник очистить, взлететь прыжком, долгов раздавши балласт.
Угодник неги закрылся от бурь, уюта накинув наст.

Ласт не нужно для отважного нырка до тёмной пропасти.
Пласт тумана пронзая лучом, отринув тиски робости.
Кровли слои покрыли мир, где глас обречённого зычен.
В ловле Дракона гордый охотник может предстать добычей.

Бычьей доли хватит скоту, но она презренна безумцем.
Тычет доверенный алчных, от обрыва гоня трезубцем.
Огорожено место обжитое в грань верстового столба.
Настороженно всё гляжу - скорых расправ требует толпа.

Со лба не пот - шаг во тьму, В пасть чудовищу втыкая факел.
Столпа крепость обратилась лучом, летящем в глубоком мраке.
Ошибок давит груз  всё лишь хочется бросить и исчезнуть.
Столь гибок, как росток стать, выпивая бусланием Бездну.

Тресну как орех, скорлупу под дождями рыданий суша.
Честно вынести ношу за горы, гордости крепость круша.
Окончание блуждания, вернув Матери её груз.
Венчание с предвечным  в немощи, лишившись порочных уз.

Вкус раскаяния  взяв, сыскав грамоты верительные.
Ус смотанный , размотав, скину рубашки смирительные.
Так важна ровная поступь, узрев взоры неземных властей.
Нарожна идти в брань, У пещеры пройдя чрез груды костей.

Гостей много сбежало званных, стойкие были избраны.
Мастей свойства слились воедино, все козыри прибраны.
Обличием зверя покрылся страх  - бери, высшая мера!
Величием Творца покрылся раб, окончена лжи эра.

Химера глядит, но ночью ложиться в кровать, как в могилу.
Вера в суть одну Света и Тьмы -  грех в службе Сатанаилу?
Ящера помещу объятого  на исчезающий стяг.
Пращура взор узрел, собрав сухожилия в натяг.

Костяк усердия предстал лучом душевного рвения.
Пустяк ли:  не искать славы, но сторониться забвения?
Песен сердечных звучание эхом остаётся в веках.
Месим маяние словами, кровь оставляя на клыках.