череп и змея

Пусть третий сорт не брак, но не приму
его за неимением второго.
А первый - не священная корова,
и можно без него. Тюрьму, суму -
не надо предлагать - ноябрь суров,
полно инспекторов и докторов,
и можно инспектировать, калеча
не тексты - изречения коллег.
Свои не трогай, брака в них немного,
а ложь, как всем известно, длиннонога.
Но кто был вещим? Кажется, Олег.
Он принял смерть, мы помним, от коня.
Там череп и змея - учили в школе.
Не первый сорт, и кажется - доколе
мы песнь поём, почтение храня
к истокам нашим, нашему всему.
Ноябрь придирчив к слогу моему,
юродствует, вычёркивая ляпы
из текстов, обнажая косяки.
А чаяния были высоки.
Аллея в парке, след собачьей лапы
и птичьих лапок чёткие кресты.
Тюрьма, сума... Скорей - базар, авоська,
забрызганная капельками воска
икона небывалой красоты.
На деле - вид случайный из окна.
Полно хазар, пошло всё это на,
на злобу дня рифмованное всуе.
Олег не вещий, брака через край,
а ты пиши, да слов не подбирай,
эпитеты писакам адресуя.
Не спи, замёрзнешь... Скучная пора
ломает мысль, ошибки сортируя,
и значит, не тянусь уже к перу я,
устав от безответности пера.
И всё же мой ноябрь - не суета,
читая осень позднюю с листа,
внушаю - переписывай, не мешкай!
И листья, и бумагу теребя,
мир примет бестолкового тебя
и слабый текст со скрытой в нём усмешкой.