Спички Короткий рассказ

+
Кирилл с Юлькой поднимались по ступенькам торгового центра.

—  И не надоело тебе наступать на каждую ступеньку? — Перешагивая через ступеньки, спросила Юлька.

— А как тебе не надоело? Ведь мы же здесь даже не за покупками.

— И что? Отдохнуть надо? А перекусить? —
Спрашивала, загибая пальцы, Юлька.  —  А пока мы движемся к фуд-корту,
можно заглянуть в несколько магазинов.
Для тебя что, нет никакой разницы, во что ты одет?

Для меня – нет.

— И что? Ты совсем ничего не замечаешь? Новый Год скоро. А здесь перед Новым Годом такая красота, что так и хочется здесь праздник встречать.

— Где? Прямо здесь? — Переспросил Кирилл.

— Да. Здесь. Возле этих витрин, или вот, кафе. Посмотри, какая возле кафе ёлочка в лесу родилась. — В шутку сказала Юлька.

— Искусственная. И в искусственном лесу она росла. — Поддерживая шутку, сказал Кирилл.

— Ну, ты и зануда! А ты за всё живое, значит?

— Я – за жизнь.

— А ещё что? Скажи, что здесь много людей.

— Столпотворение.

— А ты, вместо того, чтобы любоваться всей этой красотой, в пустыне хотел бы оказаться?

— В пустыне. С тобой.

— Со мной? — Юлька задумалась.

— Подожди. Я тебе сейчас всё объясню. В пустыне тепло.

— И пусто.

—  Я же сказал – с тобой.

— Нет, уж. Это как-нибудь без меня! Я и оранжевые пески пустыни несовместимы. — Сказала Юлька.

Кирилл уселся на ковре.

— Ковёр для релакса, а заодно и в качестве рекламы. —
Сказала Юлька, и села на ковре рядом с ним.

— Представь себе, всё в глазах расплывается.

— И у меня.

— Пески пустыни. —  Задумчиво сказал Кирилл.
 
— И совсем они не оранжевые. — Сказала Юлька.

— А какого же они цвета?

— Розовые.

— Скажи мне что-нибудь.

— Что?

—  Что-нибудь личное.

Юлька подумала, и сказала:

— Может, что-то из детства? Могу рассказать о своей подруге.
Она учила меня плавать. Сначала просто плавать, а потом мы
плавали под водой.
 
Иногда она наваливалась на меня всем телом, чтобы я пошла на дно,
и не боялась больше воды. Мы были как две рыбы.
И время остановилось. Оно совершенно не хотело шевелиться.
А интересно, почему о дружбе я говорю такими словами?

— Потому что между дружбой и любовью есть космос оттенков,
но главное, это всё-таки то, что и друга, и того,
кого ты любишь, ты видишь своими глазами, не так,
как его видят другие, и даже не так, как он сам себя видит.

 И, наверное, ты в это виденье, вернее, в него, увиденного,
добавляешь и свой портрет.

Ты разбавляешь его собой.

И если он и смотрится красиво, то это благодаря и твоему на него взгляду.

Это как в калейдоскопе.

Вы перемешались, и вас уже почти нет по отдельности.
Хотя вы есть. Но вы меньше своей дружбы или любви.
 
Хотя вы больше, чем были вы до этого.
Загадка. Почему так? Но это так, и по-другому это быть не может.   

Юлька посмотрела наверх.

— Жалко, что облака над пустыней — это редкость. — Сказала она,
и легла на песок.

Кирилл посмотрел на Юльку, и, пересыпая песок из руки в руку, сказал:

— Я расскажу тебе о вечере, который был много лет назад.

Тогда была зима, такая, как сейчас. И я строил кукольный дом.
В куклы я никогда не играл. А вот дом для них я решил один раз
построить. И я думал, где ванная, а где комната для гостей.

И тогда я решил сесть сначала, и всё продумать.
Деревяшку прибить было недолго.
Приклеить лист фанеры, и всё такое.

Но было что-то, что наводило меня на мысль, а нужно ли это,
чтобы у кукол был свой дом.

В куклы я всё равно не играл, а солдатикам не нужно было такой роскоши.

И тогда я разложил фанерки по столу, и стал бить по ним молотком
вхолостую.

Я стучал, пока не ударил себя молотком по пальцу.
И я сказал себе: вот дурак, ни дом не построил, ни конуру,
а по руке себе саданул.

И я приложил к пальцу лёд, или мне его приложили.

Но почему-то с того времени я знал, что мне не нужно мечтать
ни о доме, потому что мечтать только о доме глупо, ни о конуре,
потому что и собаки у меня никогда не было.

И если всё это просто детское воспоминание, тогда почему
оно у меня перед глазами всю мою жизнь, словно оно афиша
на представление, которого так и не было?

Или это вертушка, для которой не хватило ветра,
чтобы ей завертеться.

У меня есть дом, но я его не построил. Я просто купил его.
И не так, как покупают кулёк любимых конфет,
когда очень долго копили подаренные взрослыми деньги.

Я купил его сам. Но радость, с которой я покупал когда-то
кулёк конфет, ко мне так и не пришла.

Юлька начертила что-то пальцами на песке, и сказала:

— Любимая игра. Я очень любила сидеть на полу и зажигать по две спички сразу. И представлять себе, что это он и она.
И оба горят, значит, живые. Оба. Тянутся друг к другу.
А если спички догорали одновременно, я ликовала. Смотрела,
 как спички могут любить. Склоняются друг к другу. Переплетаются.

— Пойдём. — Сказал Кирилл.

Они шли по розовым от вечернего солнца пескам пустыни. Шли, и всю дорогу смеялись. И никак не могли наговориться. Не помня ничего другого, кроме бескрайних песков и тонко очерченного горизонта. И даже не вспоминая о мире, состоящем из вещей, а не чувств, из кожзама, а не мурашек по коже. 









(Авторский фотоколлаж)